Симон де Монфор. Жизнь и деяния - Сомермет Бейтман Страница 36

В июне этого года Ричард Германский, следуя напоминаниям Папы, вернулся домой и тем самым лишил Англию своего постоянного влияния. В этом же году в страну прибыл Иоанн Бретонский со своей молодой женой Беатрисой. Генрих III посвятил своего зятя в рыцари вместе с восьмьюдесятью другими молодыми вельможами, которые стали замечательным пополнением для королевской партии. Многие из новобранцев вернулись с принцем Эдуардом в Гасконь, где во время турниров они могли помериться силами с французами. Но на этот раз удача не была к ним благосклонной27. Поскольку Симон в данный момент находился во Франции, он доверил свои обязанности главного стюарда на время королевского банкета 13 октября 1260 года своему племяннику, Генриху Германскому28.

В том же 1260 году Гуго Биго, которого бароны в 1258 году назначили юстициарием, отказался от должности. Его место перешло к Гуго Деспенсеру, явному приверженцу баронской партии. В мае Генрих III получил 5 тысяч марок из Франции от имени своего брата Ричарда, а в июле того же года, согласно Парижскому договору, он получил 14 583 фунта 6 шиллингов 8 пенсов (турские деньги) от Людовика в счет оплаты пяти сотен вооруженных воинов29. Имея эти деньги в казне, Генрих III начал осуществлять план, в результате которого он мог избавиться от чрезмерной опеки баронов. В течение зимы Тауэр всячески укреплялся и оснащался всем тем, что необходимо иметь королевскому жилищу. Чтобы оплачивать все эти работы, король отвел внутри крепости специальное место для кладовой, где стали храниться деньги и откуда они брались для нужд короля. Генрих III велел повесить новые замки и засовы на всех воротах Лондона30. В феврале 1261 года он перенес свою резиденцию в Тауэр. Тринадцатого числа этого же месяца, в полдень, король созвал всех жителей Лондона к собору Св. Павла. В сопровождении своего брата Ричарда, архиепископа Бонифация и Иоанна Мансела он потребовал от всех собравшихся присяги на верность, а затем герольды объявили о том, что король приглашает добровольцев в свою армию31. Генрих III хотел провести в Тауэре собрание весеннего парламента, но из-за своих разногласий с королем бароны опасались сделать такой шаг и отказались прийти в его новую резиденцию; они изъявили желание собраться в старом месте, в Вестминстере32. Бароны собрались около Лондона вместе со своими вассалами и расположились под его стенами, отказываясь входить внутрь. Сейчас война была близка как никогда. Отбросив все уловки, Генрих III проявил свой характер. Нужно было что-то менять, и король решил обратиться к баронам: «Вы утверждаете, что увеличиваете мои доходы и уменьшаете долги, настаивая, что делаете это для всеобщего блага. Вы поклялись следовать постановлениям Провизии и подобной же клятвой связали меня и моего сына, но сами вы никогда не придерживались этого договора; вы все обратили себе на пользу и низвели меня до положения своего слуги. Моя казна пустеет, а долги постоянно растут, в то время как власть моя тает на глазах. Поэтому не удивляйтесь, что я больше не следую вашим советам, я не намерен больше иметь с вами дело и сам буду искать выход из сложившейся ситуации». Король тотчас же написал Папе письмо с просьбой освободить его от данной баронам клятвы и обратился за помощью к Людовику и принцу Эдуарду. Французский король обещал в течение семи лет предоставить большое количество солдат, а Эдуард проявил себя в борьбе за восстановление прежнего порядка не как юноша, а как вполне зрелый политик33.

Действия короля породили массу слухов. Говорили, будто он собирается ввести сверхурочные поборы и обложить народ небывалыми долгосрочными налогами; и чтобы пресечь это, король приказал шерифам публично объявить подобные сплетни ложными и арестовать всякого, кто будет их распространять. Насколько можно положиться на этот отказ, показано в письмах принца Эдмунда на Сицилию, в которых он приказывает знати произвести необходимые приготовления к его приезду, который он собирался обставить как приезд короля, затем приказывает знати принять его поверенных, которые, после принесения оммажа Папе с его стороны, должны были отправиться на Сицилию, чтобы организовать его прибытие. Он также написал покорное письмо Папе, чтобы тот принял их в Риме с благосклонностью34. После Пасхи Генрих III рискнул покинуть Лондон и посетить Дувр, где принял замок из рук Гуго Биго и передал его Роберту Валерану. Никто не стал чинить ему препятствий35. Генрих III послал своему человеку из Пяти Портов приказ, запрещающий высаживаться Симону де Монфору вместе со своими людьми и лошадьми на Английской земле36. Спустя две недели после Пасхи Ги, граф Сен-Польский, прибыл в страну с восьмьюдесятью рыцарями и таким же количеством лучников37. Теперь Генрих III почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы нанести удар. Он созвал парламент в Винчестере и представил ему папскую буллу, освобождающую его от клятвы соблюдать Провизии, исключая положения, касающиеся преимуществ Церкви. Клятва была дана по принуждению, но доверия нельзя добиться силой. Клятвы существуют для того, чтобы укреплять доверие, и они не могут основываться на низком вероломстве. Все люди в королевстве не только освобождались от обязательства соблюдать Провизии, но и должны были, под страхом отлучения от Церкви и интердикта, оказывать полное повиновение королю38. Баронов это нисколько не смутило, и они, продолжая придерживаться своих прежних позиций, послали к королю делегатов с просьбой сохранить данную им клятву. Генрих III грубо приказал им убираться вон и позаботиться о своей безопасности. Его с большим трудом удалось убедить назначить трех посредников для переговоров с баронами, но их назначение было отложено до возвращения Эдуарда, который, едва услышав о новых неприятностях в Англии, тотчас же поспешил домой. Вместе с ним вернулся Вильгельм де Валенс, которому было запрещено высаживаться в Англии до тех пор, пока он не примет Провизии. Принц был недоволен непостоянством отца, и в данном случае его симпатии были на стороне баронов. Спустя некоторое время последние потребовали распустить многих королевских чиновников, потому что с королем невозможно было прийти к какому-нибудь соглашению до тех пор, пока он находился под их влиянием. Генрих III отказался пойти навстречу их просьбе и поспешно отбыл в Тауэр, где ненавистные советники нашли безопасное убежище. Накаленная ситуация устранила разногласия среди баронов. Лестер помирился с Глостером, и баронская партия дала обет: сместить неугодных королевских советников или погибнуть, пытаясь это осуществить39. Находясь под защитой Тауэра, Генрих III продолжал назначать новых судей и бейлифов и в то же время производить массовую отставку шерифов, которые не были назначены им лично. Он взял в свои руки столько замков, сколько мог удержать. Гуго Биго безотлагательно сдал ему Тауэр и Дуврский замок, но некоторое время колебался в отношении Скарборо и Пикеринга, поскольку получил их от баронов. После получения папского послания, в котором говорилось, что прежде всего следует повиноваться королю, замки тут же были сданы40. Несмотря на позицию Папы, епископы и священники поддержали свободолюбивые взгляды баронов, хотя в то же самое время они отстаивали независимость клира от светской власти. Их требования были такими, что вызывали протест даже у Генриха III41.

Перемены, внесенные королем, были встречены с большим подозрением. Там, где люди могли рассчитывать на поддержку баронов, они категорически отказывались иметь дело с «вице-лордами», как они называли новых королевских шерифов. Генрих III счел нужным обратиться к графству Кент, чтобы поблагодарить его жителей за лояльность, проявленную ими во время его весеннего визита42. В августе король выпустил прокламацию, гласящую, что каждый человек является полным хозяином своей собственности и что каждый может добиться справедливого суда и он не будет обижен. Его ревностные противники лгали, выставляя его чудовищем, уничтожающим старые традиции, облагающим людей тяжелыми налогами и населившим иностранцами самое сердце королевства. В действительности же нет никакой необходимости беспокоиться, поскольку он передал замки в руки наиболее надежных людей. Если кто-то из новых шерифов совершит беззаконие, он немедленно будет смещен, а пострадавший получит возмещение убытков43. Действия короля хорошо иллюстрировали пословицу «Qui s'ехсuse s'ассuse»* (* На воре и шапка горит. — Прим. ред.). Бароны решили предпринять смелый шаг. Если король нашел помощь за границей, они обратятся к помощи национальной. Было решено заручиться поддержкой рыцарей. С этой целью епископ Вустера и графы Глостера и Лестера пригласили по три рыцаря из каждого графства (возможно, это касалось только земель к югу от Темзы) собраться в Сент-Олбансе в день Св. Матфея (21 сентября), чтобы обсудить, каким образом поправить сложившуюся ситуацию. Генрих III отреагировал встречным предложением, пригласив их вместо этого прийти в Виндзор, намекнув, что он сделает все во благо государства44. Нет надобности говорить, что рыцари пришли на оба собрания; но действия Генриха III не дали желаемого результата, в октябре пришел в негодование, узнав, что в некоторых графствах его шерифы и байлифы были заменены «смотрителями», которых он туда не назначал45. В октябре Ричард Корнуоллский, располагающий иностранными войсками, нашел другое место для высадки, которое могло составить оппозицию Пяти Портам. Через три дня, 29 октября, Генрих III, демонстрируя миролюбивое настроение, пригласил баронов в Кингстон. Но последние пришли туда с большими силами и были так хорошо вооружены, что король побоялся покидать безопасный Тауэр и устроил итоговый общий сбор сторонников. Несмотря на накаленную обстановку, здравый смысл победил и на этот раз и угроза войны вновь отступила46. Миротворцы установили шаткий компромисс между двумя партиями. Камнем преткновения стал вопрос о назначении шерифов. Было решено, что в следующем году каждое графство пришлет в январе четырех рыцарей и король выберет одного из них шерифом47. Шесть арбитров во главе с Ричардом Германским должны были обсудить дальнейший способ выбора шерифов48. 7 декабря король объявил, что все разногласия между ним и баронами улажены. В списке из четырнадцати имен тех, кого монарх пригласил для подписания соглашения, числился и Симон де Монфор49. Шестнадцатого числа каждый из них получил от короля прошение скрепить своей печатью условия мирного договора. В 1262 году Ричард считал, что его брат имеет власть назначать и смещать шерифов.