Симон де Монфор. Жизнь и деяния - Сомермет Бейтман Страница 35

Когда Генрих отправился во Францию в ноябре 1259 года, он оставил вместо себя регентов — архиепископа Кентерберийского, епископа Вустерского, графа Маршала, юстициария Гуго Биго и Филиппа Бассета. Трое последних относились к партии баронов, если, несмотря на это, выбор Генриха III все же пал именно на них, то можно сделать вывод, что они колебались в отношении своих позиций. В 1264 году году они оказались на его стороне1. В январе 1260 года король написал юстициарию письмо с извинениями за свое затянувшееся отсутствие, объясняя, что оно связано с браком его дочери Беатрисы и Иоанна Бретонского. Свадьба была отложена из-за смерти старшего сына Людовика IX. Переговоры об этом союзе были долгими еще и по той причине, что граф Бретонский решил воспользоваться удобной ситуацией и попытаться вернуть своему сыну графство Ричмонда в качестве части приданого. Но Генрих III объяснил, что оно пожаловано Петру Савойскому и не может быть возвращено назад без его согласия2. Взамен король предложил жениху денежную субсидию из той суммы, которую ему должен был выплатить Людовик IX за графство Аженуа3. Генрих III как раз ждал решения арбитров о размере причитающейся ему суммы. Он также отдал распоряжение, чтобы весенний парламент не собирался в его отсутствие4. В следующем месяце король снова написал письмо, в котором отдавал распоряжение не подпускать ректора Бирмингема, как душеприказчика бывшего епископа Или, к вопросу, касающемуся выгод Сицилийской экспедиции, случившейся после дарования Папой весьма сомнительных прав на эту территорию5. Эти письма доказывают, что Генрих III не вынес из прошлого никакого урока и был все тем же интриганом, что и раньше. Из-за валлийской угрозы собрание парламента пришлось отложить, несмотря на то, что для его созыва существовала очевидная причина: у короля в очередной раз появились деньги, а бездонная яма, которой для Англии являлась Сицилия, вновь должна была ими наполниться. В письме, адресованном Симону де Монфору и другим баронам, Генрих III объяснял свое отсутствие долгим подсчетом суммы, необходимой для его содержания вместе с пятьюстами рыцарями на протяжении двух лет. Он настаивал на том, что парламент ни при каких обстоятельствах не должен собираться без него6. Незадолго до этого Генрих III подписал указ, предписывающий шерифам следить за тем, чтобы дороги в их землях были безопасными для проезжающих, а дупла деревьев и кустарники, в которых могли прятаться грабители, вычищены7. Генрих просил Папу использовать свое влияние и помешать возвращению своего брата, епископа Винчестерского, в Англию. Он беспокоился, что его присутствие в стране вызовет беспорядки8. Все эти хитрости не скрыли от Симона истинных планов короля. Симон де Монфор вернулся в страну после своего длительного отсутствия с таким количеством лошадей и людей, что Генриха встревожили его намерения9. 10 февраля граф посетил Сент-Олбанское аббатство и, принеся в дар дорогой покров, продолжил на следующее утро свое путешествие10. На его пути лежало немало трудностей. Папа только что освободил Генриха и Эдуарда от их клятвы соблюдать Оксфордские провизии11, а также подверг баронов резкому осуждению за то, что те указали ему на существование некого зла в стенах Церкви. Папа призывал английских баронов вспомнить, с какой заботой он настоял на том, чтобы их викарии служили в церквях, подаренных его итальянским друзьям. Он уверял, что назначил очень мало иностранных священников в английские приходы и ему жаль, что с теми, кого он направил, обходятся так недружелюбно. Совершенно очевидно, что вмешательство в подобные вопросы не является делом мирян12.

Несмотря на запрет, парламент собрался в Лондонском Темпле13 и послал королю письмо, в котором предупреждал, что если он тотчас же не приедет в страну, то потом может просто лишиться такой возможности14. Кроме того, парламент исключил Петра Савойского из совета. Это было ошибкой, поскольку он принадлежал к умеренной партии, и такой шаг заставил его племянницу, королеву Элеанору, выступить против баронов15. Генрих III, находясь за границей, был обеспокоен поведением своего сына. До него дошли слухи, что бароны поговаривают о том, чтобы сделать принца Эдуарда регентом16. Сбитый с толку противоречивой информацией в отношении сына, король не знал, чему поверить, и поначалу даже решил вернуться назад с большими силами; но в конце концов успокоился и, распустив всех, кроме трехсот рыцарей с прислугой, высадился в Дувре в 1260 году в день Св. Марка. Сторонники короля с радостью приветствовали его возвращение и отправились вместе с ним в Лондон17. Перед тем как пересечь Темзу близ Саусверка, король послал свой заграничный эскорт в Сюррей. Генрих III пожелал на некоторое время остаться в Лондоне, поэтому он оставил охрану у городских ворот и приказал никого не пропускать внутрь без своего разрешения. Это ограничение не распространялось на Иоан-на Мансела, графа Глостера и других членов королевского совета, которые имели право свободного входа и выхода. Король запретил впускать принца Эдуарда или кого-нибудь из баронской партии, воскликнув: «Если мой сын Эдуард покажется мне на глаза, пусть не рассчитывает на поцелуй примирения». Но сердце отца не могло сердиться слишком долго, и вскоре король и королева вновь приветствовали своего сына, хотя его матушка и имела веские причины быть недовольной отношениями сына с баронами. Весь свой гнев король излил на Симона, как на совратителя его сына с верного пути, и решил осудить его по всем статьям. Но граф с таким мастерством ответил на эти обвинения, что парламент был поражен его умом, а король так и не смог ничего против него предпринять18. В это время с новой силой вспыхнула давняя ссора между графами Лестера и Глостера. Каждый собирал силы, и, казалось, близится гражданская война, но в дело вмешался Ричард Германский. Он смягчил гнев графов и восстановил хорошие отношения с обеих сторон19.

Прибыв в Лондон, Генрих III остановился в доме епископа, недалеко от собора Св. Павла, это было надежное место. Чрезвычайно строгая защита привела к тому, что город казался осажденным. Большинству баронов пришлось остаться за пределами городских стен. Король не собирался возвращаться в Вестминстерский замок до тех пор, пока не спадет напряженная обстановка. Тем временем он узнал, что аббатмонастыря Питерборо предоставили принцу Эдуарду большую денежную ссуду, и тут же настойчиво потребовал подобной услуги и для себя, но священнослужитель дал королю понять, что монастырь не сможет выдержать двойного бремени, чем вызвал явное раздражение монарха. Когда король в июле 1260 года созвал парламент в Вестминстере, ему пришлось решать валлийскую проблему. Во время Оксфордского собрания 1258 года епископ Бангора остался в Сент-Олбанском монастыре, чтобы представлять интересы Ллевелина, и убедил хрониста Матфея Парижского в том, что условия, выдвигаемые валлийцами, вполне приемлемы20. Единственное, что было достигнуто, —перемирие на год, но не прошло и месяца, как стали поступать жалобы о его нарушении. Тогда были назначены доверенные лица, призванные их уладить. В следующем году перемирие было продлено еще на год21. Тем временем Ллевелин усилил свою хватку в Уэльсе и приготовился к предстоящему сражению. Он держал в боевой готовности тяжеловооруженную конницу и осадные орудия, разрушал захваченные им замки и возводил на их месте новые, придерживаясь тех же архитектурных традиций22. В 1259 году валлийцы атаковали Нит, но не смогли его захватить. Весной 1260 года байлиф Билта пожаловался лорду Сноудона, что в то время, когда он аккуратно выполняет его распоряжения не чинить препятствий английским купцам, Роджер Мортимер, удерживающий для принца Эдуарда замок Билт, совершил налет на ярмарку в Леоминстере, отнял у валлийцев их товары и даже отправил некоторых в заточение23. В отместку Ллевелин захватил Билт, но с Роджера была снята вина за его потерю24. Войска должны были собраться в Честере и Шрусбери, и шерифы получили распоряжения объявить в своих графствах сбор всех королевских вассалов. Ллевелин со своими сторонниками был отлучен архиепископом Бонифацием от Церкви. Симону де Монфору, кзк мудрейшему и отважнейшему воину Англии, было поручено командовать армией25. Все закончилось тем, что Мортимер и Одли встретились с послом Ллевелина в форте Монтгомери и заключили перемирие до 24 июня 1262 года26.