Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы - Фредди Ромм Страница 36

3 января 1431 года король Генрих VI особой грамотой передал своему советнику Пьеру Кошону, епископу Бове, право распоряжаться Девой Жанной с целью суда над ней. Интересно, что Жанна не была названа в этом документе ни еретичкой, ни колдуньей. Вообще не было указано, кто и по поводу чего собирается судить ее – словно речь шла о частном имущественном иске подданного Генриха VI Пьера Кошона к подданной Карла VII Жанне Дарк.

Может быть, английское руководство хотело придать видимость объективности своей позиции? Это маловероятно, так как до и после этого англичане открыто заявляли, каковы их намерения в отношении Жанны. Возможно, осторожный тон указанного документа означал, что не все в английских верхах считали необходимой расправу с девушкой. Однако никакого отражения в материалах трибунала умеренная позиция не нашла.

С английской стороны процесс курировали только те, кто открыто требовал для Жанны казни на костре.

Документ содержит ключевое противоречие: Жанну выдавали Кошону как советнику короля Англии, а не как председателю церковного суда. То есть трибунал заранее был объявлен подвластным светским властям Англии, а не церкви. Судьи могли отправить Жанну на костер, но не имели возможности отпустить ее на свободу без согласия светских властей. А светские власти – английские – преследовали прямо противоположные цели.

Одним из результатов этого стало то, что Жанну по-прежнему содержали в Буврёе. Если в начале ее заточения это свидетельствовало о неверии высших английских чинов в ее колдовство, то после 3 января 1431 года – о фиктивности Обвинительного трибунала.

Формальная передача Жанны в распоряжение трибунала несколько смягчила условия ее содержания. В конце февраля, когда начались слушания, обвиняемую из клетки перевели в комнату, где ее стерегли пятеро солдат. Однако и теперь Жанна была постоянно закована в кандалы. Ночью ее приковывали к кровати (первоначально это был деревянный топчан, а позже – железная кровать), днем опоясывали длинной цепью, которую держали солдаты. Жанна неоднократно жаловалась судьям, что стражники пытались ее изнасиловать.

Обязательной стадией подготовки к процессу было предварительное расследование. Для его проведения в Домреми выехал Жерар Пти, судебный пристав из Андело – селения, расположенного невдалеке. Он не смог собрать никакого компромата на Жанну: вся деревня высказалась о ней самым благоприятным образом. Разве что можно было использовать детские игры Жанны, как всех детей Домреми, под «деревом фей» – впоследствии и это лыко пошло в строку. Господин Пти сказал, что хотел бы такую репутацию для своей сестры.

Итак, предварительное расследование ничего не дало. Никаких свидетелей привлечь судьи не смогли: не только во Франции, но и в Англии не нашлось никого, кто бы согласился свидетельствовать против беззащитной девушки. Могущественные враги Жанны ушли в сторону от позорного судилища, предоставив исполнение грязной работы служителям церкви.

Теоретически – отсутствие обвинительных выводов предварительного расследования было основанием для прекращения процесса еще до его формального начала, а значит, и для признания невиновности подследственной. Разумеется, в данном случае такого быть не могло. Кошон нашел выход из положения: для предварительного расследования были использованы заседания трибунала. А чтобы знать, о чем вести речь на этих заседаниях, к Жанне подослали одного из судей, руанского священника Николя Луазелера. Это был доверенный человек Кошона. Под видом исповеди, которую он принял у Жанны, Луазелер собрал материал, ставший впоследствии основой для первых допросов. Разумеется, это было грубейшим нарушением тайны исповеди, но что значило одно лишнее нарушение в бесконечной цепи таковых?

Возможно, Кошон и Уорвик не вполне доверяли Луазелеру, так как они подслушивали его разговоры с Жанной.

Помимо сбора компромата, Луазелер также давал Жанне советы – главным образом, советовал ей не доверять судьям. В сущности, ни вреда, ни пользы от этого совета не было, так как Жанна и без того не доверяла большинству судей, хотя и избегала прямых конфликтов с ними. Однако Луазелеру она доверилась, и это способствовало ее последующему осуждению и гибели на костре.

Квазиисторики заявляют, что Жанну якобы не пытали. Но, во-первых, как мы уже отметили, это неправда: ее пытали – содержанием в клетке. А во-вторых, каков был смысл в допросах с пристрастием, пока судьи не знали, в чем обвинить девушку? Каких признаний от нее требовать? Позже, когда материал для обвинений появился, возникли другие причины, по которым судьям пришлось воздержаться от пытки. Однако недостатка в желании пытать Жанну у них не было.