Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы - Анна Бурдина Страница 36

Елена, почувствовав, как сгущаются тучи над головой ее героя, сначала бросилась за помощью к адвокатам, но потом, поразмыслив, решила заглянуть в «комнату желаний».

Когда комната появилась в ее сознании, Елена написала на ее стене почти революционный лозунг, состоящий из трех слов: «Свободу Агарди Митровичу!» Буквы засветились и выпустили из себя шлейф мигающих светлячков, кружившихся в вихре танца. Потом огоньки перелетели на другую стену комнаты и сложились в слова: «Ты должна уехать». Она обрадовалась. Тайные силы, судя по надписи, выдвигали условие, но должны были помочь. Елена взяла в руки один огонек и выпустила его в небо.

Комната исчезла из ее сознания, но засветился образ графини Киселевой, что, скорее всего, означало: «Все зависит от нее».

Елена опять бросилась к своей приятельнице, слезно умоляя о помощи. Несмотря на опасность, графиня начала тонкую политическую игру в высшем свете и, пытаясь выйти на нужных людей, привлекла своего влиятельного мужа. Она сделала невозможное: благодаря ее усилиям, уму и настойчивости дело было представлено в суде в должном свете, и в самый последний момент господину Митровичу был вынесен оправдательный приговор. Его буквально вытащили из петли и отпустили на свободу.

Теперь Агарди был по-настоящему счастлив! Чудо своего спасения он приписывал исключительно Елене. Ощутив очередной раз вкус борьбы и приключений, граничащих со смертельным риском, он внутренне считал себя героем, к ногам которого припала его необыкновенная поклонница! Ему казалось, что стремление вытащить его из петли отразило подлинные чувства Елены. Ведь только очень любящая женщина могла ходить, просить, унижаться перед властями и так радоваться его освобождению! Он был не в состоянии словами передать свою благодарность, поэтому просто предложил разделить с ним его судьбу. Правда, был момент, который его несколько озадачивал. В минуты близости Агарди всегда ощущал как бы присутствие кого-то третьего, кто стоял между ними. Тогда Елена ему не принадлежала, казалась отсутствующей, далекой. Агарди начинал ревновать. К кому, он не знал, но ревновал, искал причину, но не находил. Пытался копаться в себе, обнаруживая только одну причину, которую невозможно было исправить – возраст. Поразмыслив, он предположил, что, вероятно, то, что он считает нормой в его солидные пятьдесят, совершенно по-другому видится в ее ветреные двадцать. Он пришел к выводу: следует принимать подарки судьбы такими, какие они есть.

Елена, выслушав предложение руки и сердца, не возражала. Она была уверена, что ее брак с генералом Блаватским уже давно признан фиктивным, а если нет, то рано или поздно это произойдет. Бумаг о разводе она не получала, но и других известий от своего мужа не имела. Агарди в тот момент тоже был женат, но пребывал в уверенности, что получит развод без особых проблем, так как у них с женой не было детей, а бесплодие – веский аргумент для развода даже для Римской церкви.

От радости новоиспеченный жених написал дедушке Елены письмо с предложением руки и сердца его внучке, а также с объяснениями в своих пылких чувствах, гордо подписавшись – «ваш внук». Однако «внук» ответа так и не дождался. Елена тоже ждала ответа от дедушки, ведь она до сих пор переживала, что обидела деда, бросив в Керчи прислугу и не доехав до Одессы. Тогда, чтобы спастись от преследований мужа и его гвардии джигитов, ее снарядили в дорогу, дав все необходимое – деньги, транспорт и людей. Она же поступила по-своему. Теперь молчаливый отказ дедушки свидетельствовал о том, что родня не одобряет ее действий, избранника, не разделяет ее радость. Печально!

Проплакав от отчаяния несколько ночей в подушку, Елена пришла к заключению, что надеяться, как и прежде, может только на себя. Она не станет объяснять родственникам, где находится и с кем живет. Раз они не сочли нужным даже ответить, значит, им это все равно или неинтересно. Тогда, чтобы убедить себя в искренности своих чувств и серьезности взаимных отношений, Елена решила тайно обвенчаться со своим любимым в маленькой православной христианской церкви, где их никто не знает.

Она по-своему любила своего воинственного героя, правда, порой бывала слишком резка и необъяснима. Ее упрямство в определенных вопросах жизни иногда походило на простой женский каприз, на который можно было бы не обращать внимания и надеяться на лучшее, если бы не стало очевидным – вряд ли удастся привязать Елену к месту, усадить дома или заставить заниматься семьей. В ней жила глубокая страсть к приключениям и рискованным мероприятиям, то есть некое чувство юношеского авантюризма, избавиться от которого, казалось, было невозможным даже хирургическим путем. В молодости Агарди тоже было свойственно это чувство. Борец по натуре, он кидался в рискованные мероприятия, не думая о последствиях. С годами, в пылу сражений с судьбой, это свойство растерялось. Ведь авантюризм, в хорошем смысле этого слова, – привилегия молодости. С возрастом он угасает и заменяется «осторожностью», «рассудительностью», «разумностью», «тонким расчетом», «достоинством» и «непререкаемым авторитетом».

Елена, в свои двадцать, пока еще не задумывалась над столь скучной терминологией. Поэтому, связав себя ненадолго «цепями семейного счастья», она уже рвалась на волю в поисках новых приключений. Агарди внутренне протестовал, никак не желая смириться с ее порывами, но вслух ничего не мог возразить. Он прекрасно осознавал, что Елена никогда не будет ходить перед ним на цыпочках, в ожидании его доброго слова или сигнала к действиям. Она сама – импульс, мотор, ребус, загадка. Ведь до сих пор не нашлось такого человека, который смог бы приковать ее к себе или посадить в клетку, даже золотую.

Из нее рвалась наружу единственная страсть – страсть познания. Правда, направления и цели ее исследований пока не были определены. Но какие в ее годы цели! Она просто хотела впечатлений и чудес, которым пыталась найти объяснения. Свободная, как птица, в погоне за сказкой и чудесами, Елена готова была лететь за ними хоть на край света! Ее желания, словно морской ветер, могли перемениться в одно мгновенье! Никто не знал, в какую сторону подует морской ветер через минуту, никто не мог предположить, как Елена себя поведет в следующий момент. Что она сделает: одарит своей мистической улыбкой, добрым вниманием, окутает необъяснимым очарованием, приблизит, заворожит? А может быть, вспорхнет ввысь, как перелетная птица и улетит в неизвестном направлении в поисках новых впечатлений? Кто знает, когда вернется?

Решение, которое она приняла, получив от Агарди предложение руки и сердца и став его формальной женой, – было, как всегда, необъяснимо. То ли она в последний момент прочитала мысли сомнения своего сердечного друга, то ли почувствовала, что игра в «семейную жизнь» ей порядком надоела, то ли само слово «свадьба» поставило перед ней очередной барьер, а может быть, молчаливый отказ родственников сыграл свою роль в ее решении?.. Так или иначе, в один прекрасный день Елена, ничего никому не сказав, незаметно вышла из комнаты, где они с Агарди проводили вместе свои последние «медовые» дни, и пропала.

Куда? Агарди узнает не скоро – через много лет.