Генерал Снесарев на полях войны и мира - Виктор Будаков Страница 36

В те же вековой давности августовские дни мировая общественность, разогретая газетной шумихой, более всего занята другим: кто открыл Северный полюс — англичанин Кук или американец Пири? Наиболее любопытные из числа этой мировой общественности глядят в будущее: кому же достанется Северный полюс — американцам или англичанам? Положим, они-то и братья-англосаксы, и либералы, и демократы, но заполучить в безраздельное пользование и географический символ и какие сокровища таящий кус земли и океана — здесь братские сантименты только помеха мировому гешефту.

К тому времени налаженный жизненный уклад начинают сдавливать финансовые тиски. Прежде всего, подступают затруднения с изданием «Голоса правды», куда вложены средства снесаревского тестя Зайцева — издателя газеты, а главный редактор — поэт и этнограф Аполлон Коринфский.

Раза два-три серьёзно помог А.С. Суворин. Снесаревский «Голос правды» и суворинское «Новое время» расходились во взгляде на английский вектор в мировой политике: Снесареву были чужды страницы-всплески англофильства Суворина, что, впрочем, не могло похоронить их дружбу, основанную на патриотических началах. Немало значили земляческие корни. При встречах они вспоминали Дон и скорбного поэта-воронежца Никитина, который был старшим другом Суворина и стихи которого, особенно «Русь», любил Снесарев, а в юности даже подражал им строками в небольшой тетрадке стихов, так и не продолженной далее.

«Худшие враги России — мы сами», — так жёстко, афористически Снесарев оценит деятельность властных и общественных верхов в «Голосе правды» за 1909 год. Поскольку эта мысль хронологически неустареваема, он повторяет её, доводя до катастрофической угрозы: «Худшими врагами себе являемся мы сами, и в этом всё наше несчастье. В эту-то опасную сторону дела, т.е. в сторону лечения самих себя, и должны идти наши усилия, чтобы избежать ужасного Божьего наказания… Иначе оно будет неминуемо». Сколько раз Снесарев об этом подумает, скажет, напишет, да был бы услышан!

Глядя, какая идёт чехарда со сменой начальников Генштаба, он сетует на извечное российское неумение «выбирать соответствующих людей на соответствующие места», то есть он, не называя, подразумевает философское основоположение Григория Сковороды — правило «сродности», при котором бы служба человека наиболее соответствовала заложенным в нём задаткам.

В чём спасение России? Этот вопрос, как грозный посыльный будущего, настоятельно требовал ответа уже в начале двадцатого века. Снесарев считал — в сохранении духовности, в сохранении нравственных устоев России, в разумном следовании всему лучшему, что накопили за века Восток и Запад, в движении вперёд «без скачков и утопий, без разрывов с прошлым», в нравственной ответственности общества за всё происходящее и нравственной обязанности нести национальную ношу, «в обращении к национализму, единственному чистому и глубокому источнику всякого истинного творчества: государственного, общественного и художественного», в осознании того, что «только платформы либерализма в чистом его понимании и национализма заслуживают серьёзного внимания».

Российская империя с вечной мерзлотой тундры и Сибири, открытая арктическим ветрам, пыталась выйти тремя флангами, пробиться тремя клиньями к тёплой южной воде. Правый фланг — Константинополь, центр — Индия или Персия, левый — Дальний Восток, Жёлтое море. Сильно пишет об этом — о русском движении к Великому океану — геополитик Вандам (Алексей Ефимович Едрихин).

Изданный в 1912 году в суворинском «Новом времени» труд «Наше положение» есть глубокий геополитический взгляд на судьбы России и мира.

У России, увы, не было великих политиков (были великие религиозные подвижники, религиозные мыслители, великие поэты, композиторы, художники), а настоящих политиков — по пальцам перечесть. Горчаков, Милютин, Столыпин не были политиками в узком смысле, то есть сугубыми политиками. Были, правда, полководцы выдающиеся из рода Шейных, из рода Скопиных, ещё Салтыков, Румянцев, Суворов, Ермолов, Скобелев, Брусилов, Корнилов, Врангель, Рокоссовский, Жуков… — но их судьбами распоряжались часто лукавая политика и временщики-политики! Едрихин своё небольшое, но замечательное по ясности и панорамности сочинение «Величайшее из искусств. (Обзор современного положения в свете высшей стратегии)», 1913, предварил эпиграфом — словами известного публициста-монархиста М.О. Меньшикова о кустарности отечественной политики: «Мне кажется, что наша политика так же кустарна, как и наша промышленность».

«Германская» позиция Снесарева оказалась наиболее исторически оправданной, наиболее проницательной. Теперь-то не надо взбираться ни на какой Монблан, чтоб видеть это. Пробушевали две мировые войны, страшные и для России, и для Германии. Слова американского сенатора Трумэна, эдакого Герострата двадцатого века: «Пусть они как можно дольше убивают друг друга». Они — это русские и немцы. Слова — как радиоактивная пыль от атомных бомб, вскоре сброшенных на Японию по недоброй, сумасбродной воле американской верхушки и всё того же Трумэна, ставшего президентом Америки.

Но тогдашняя официальная политика — в жёстком русле Антанты, и проницательный Снесарев, да ещё в таком серьёзном ведомстве, как Генеральный штаб, явно неудобен и для официального Петербурга, и для столичной англофильской элиты. Но есть испытанное правило — отодвижение, перемещение, даже повышение… Подальше от столицы, поближе к границе.