Эволюция войн - Морис Дэйви Страница 36

Племя моту, жившее на юго-востоке Новой Гвинеи, испытывало сверхъестественный страх перед своими соседями коитапу, магической силе которых они приписывали любое несчастье, которое на них обрушивалось. В 1876 году моту потеряли большую часть запасов саго во время шторма на море, когда их каноэ были неспособны противостоять разбушевавшейся воде и везти груз. Они обвинили коитапу в том, что те заколдовали их каноэ, и в отместку убили многих членов этого племени. В 1878 году снова, после длительной засухи, в которой моту обвинили деревню коитапу, они напали на эту деревню и убили всех, кого могли. «Поскольку засуха продолжалась долгое время, а вскоре после резни пошел дождь, их суеверия только окрепли».

Другой пример, иллюстрирующий духовное сознание первобытных племен, являет собой ангольское племя куиссама. Если путешественник проходил через их землю в обильный сезон, на него смотрели как на божество или считали духом, но если случался неурожай, ему лучше было бежать как можно быстрее, потому что его могли обвинить в случившемся и жестоко расправиться. На Соломоновых островах и на Новых Гебридах, как говорят, сглаз являлся одной из наиболее частых причин войны.

Вера в то, что магия и колдовство способны нести болезни и смерть, являлись наиболее частой и серьезной причиной войны. Эта вера была особенно широко распространена среди первобытных народов, которые приписывали болезни действию магии, заклинаний, колдовства и т. п. Следовательно, когда человек болеет или умирает, кто-то другой ответствен за это. Племена Ассама (восток Индии), например, считали, что болезни и смерть являются следствием влияния злых духов, насланных членом другого племени. Предполагаемый маг или ведьма, если он был членом другого племени, становился причиной войны. Из утверждения мисс Кингсли о том, что «вера в колдовство является самой частой причиной смерти, чем что-либо иное», видно, насколько глубока была эта вера. Она добавляет: «Эта вера убивала и до сих пор убивает больше мужчин и женщин, чем работорговля». Нередки случаи, когда в Африке убивали десять и более человек, обвинив их в болезни или смерти одного.

Вера в колдовство являлась весьма частым источником войны в Полинезии. К похожим результатам она приводила в Новой Гвинее. Не так давно часть племени тоарипи позволила эавара поселиться рядом с побережьем. Вскоре после того, как было устроено поселение, у большого числа людей развилась тяжелая форма язвы ног. Было решено, что они стали жертвами колдунов, которые, как подозревали, являлись членами группы, настроенной против поселения эавара. Ссора разгорелась и развилась в межплеменное сражение. Папуасы киваи часто развязывали войну из-за похожих верований. Около 1890 года, к примеру, группа уроженцев сумаи пришла к домори, где их любезно приняли, но вскоре после их возвращения домой один из лидеров группы заболел и умер. Считалось, что его дух явился и доложил, что причиной его смерти был один из домори. Соплеменники умершего сумаи после этого напали на домори и убили нескольких из них. Эти два случая, пример племени куиссама и многие другие ярко демонстрируют, как мыслили (и мыслят) дикари – око за око, зуб за зуб.

В Австралии вера в магию и колдовство является источником нескончаемой вражды и кровопролития. Каждая смерть приписывалась магическому действию, и предполагаемого колдуна сразу же убивали. Спенсер и Гиллен говорят, что в Центральной Австралии каждая смерть влечет за собой убийство другого человека, и это считается нормальным. Если предполагаемый колдун являлся членом чужого племени, другая сторона начинала мстить, и начиналась война. Курр говорит об австралийцах в целом, что вера в то, что причиной смерти является колдовство членов враждебного племени и потому это наиболее серьезная и самая распространенная причина войны. Частично этой верой объясняется враждебность, с которой австралийцы относятся ко всем иностранцам и чужакам. Они верят, что все чужаки объединились для того, чтобы взять их жизни колдовством, и «следствием этой веры является то, что всюду, где только возможно, они никогда не отказываются перерезать всех чужаков-мужчин, которые попадают в их руки».

В Западной Виктории считается, что смерть всегда является следствием волшебства. Умирающий или лекарь указывает на людей, обычно из чужого племени, которые ответственны за смерть. Группа карателей отправляется убить подозреваемых. Результатом этой веры является постоянное уничтожение людей. По всей Виктории, даже когда человек умирает от продолжительной болезни, кого-либо обвиняют в преступлении, и предпринимается попытка отомстить. Колдун обычно является представителем другого племени, и месть может быть обращена против любого члена этого племени, если конкретного человека нельзя найти. Если человек заболевает, его друзья сразу же решают, что болезнь является результатом происков врагов. Так появляется подозрение, самые старые австралийские аборигены внушают подозрение и нагнетают застарелую неудовлетворенную вражду; вскоре возмущение охватывает все племя, и начинается война.

В Новом Свете религия по похожим причинам являлась источником войны. Жители Северной Калифорнии, например, верили, что причиной смерти является волшебство, и часто война являлась следствием такого убеждения. Не единожды эти племена брали в руки оружие из-за «злых колдунов, которые стали причиной смерти людей». Если кто-либо из индейцев сапаро заболевал или умирал по естественным причинам, «его смерть или болезнь практически наверняка приписывалась колдовству некоего явного или тайного врага, и его друзья соответствующим образом мстили». Это составляло основу большей части их споров и ссор. Чилийские арауканы считали, что «прямой причиной войны может быть либо невидимая рана, либо некое чуждое вещество, введенное в тело пациента». Для лечения такой болезни призывали знахаря-ведуна. Если пациент умирал, вина обычно приписывалась какому-либо злому духу, но иногда это вменялось в вину человеку, которым завладели нечистые силы, или известному врагу умершего или его семье. В таком случае на виновную сторону начиналась охота; если виновного ловили, его сжигали. «Это вело к тому, что родственники убитого тоже начинали мстить, и распря часто становилась причиной межплеменных войн».

Первобытные народы, как было сказано ранее, не сражались из-за религиозных различий; это была привилегия цивилизованных народов, к примеру крестоносцев. Практически обратный пример – аборигены ротума. Они никогда не вели войны из-за религиозных убеждений, но, когда остров стал христианским, они переняли эту практику. Сейчас там ведутся религиозные войны между христианами и язычниками, между уэслианцами (члены религиозной секты, основанной в XVIII в. Джоном Уэсли. – Ред.) и римскими католиками и т. д. Аборигены здесь во многом переняли мораль цивилизованных народов, тогда как до завоевания подобные войны были им неизвестны. Другой пример, который может служить исключением, – это пример перуанцев (инков). Их войны были подобны войнам крестоносцев и были войнами новообращенных; они старались для того, чтобы развивать поклонение солнцу. Вначале они начинали с убеждения; если это не помогало, они объявляли войну своим соседям, которые отвергали их доктрину. О них даже говорят – возможно, с преувеличением, – что у них не было другого мотива для завоевания и что они не требовали от побежденных ничего, кроме подчинения своей воле. Но не следует забывать, что перуанцы были высокоразвитым народом, в некоторых аспектах таким же развитым, как европейцы.