Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945 - Алла Бегунова Страница 35

Поднимать голову снайперу, скрывающемуся в складках местности, переползающему по-пластунски от одной оборудованной огневой позиции к другой, приходится неизбежно. Нужно осмотреться, нужно понять, что предпринимает противник. В этот момент сверхметкий стрелок наиболее уязвим. При снайперских дуэлях опытный боец ждет, когда враг откроется. Он всегда определит, с какой позиции, в какое время дня, при каком освещении и положении солнца будет стрелять тот, за кем он охотится. Только бы тот человек поднял голову, и пуля обязательно настигнет его…

«Случилось это весной, в ясный майский день. Девушки залегли под могучим вековым дубом. Замаскировались — лучше не придумаешь. Во всяком случае, обстрел с вражеской стороны, длившийся целый час, даже веточки возле снайперов не задел. Потом все стихло. Кошевая просматривала линию обороны в оптический прицел на своей винтовке. Что такое? Откуда-то выросла маленькая елочка, до обстрела ее вроде бы не было. А ну-ка, ну-ка! Комякова тоже заметила новую елочку, чуть шевельнулась, подняла голову, чтобы рассмотреть. Одновременно два выстрела грянули навстречу друг другу. Кошевая видела, как фриц выронил винтовку. Елочка, не поддерживаемая ничем, свалилась на мертвое тело. Оглянулась на подругу… Аня Комякова уронила голову на приклад. Тоненькая темная струйка стекала из-под каски вниз, на землю…»

Но далеко не всё и не всегда в работе снайперской пары складывалось так печально. Тут имел значение опыт, знания, военная сметка и, наконец, обычная удача. Один из знаменитых сверхметких стрелков Великой Отечественной войны, особенно отличившийся при обороне Сталинграда, Герой Советского Союза Василий Зайцев в своей книге «За Волгой для нас земли не было» рассказал, как вместе с напарником Николаем Куликовым охотился на фрицев в октябре — ноябре 1942 года.

Снайпер-наблюдатель действительно наблюдал за обстановкой вокруг огневой точки и об изменениях в ней сообщал своему старшему товарищу. Кроме того, вести наблюдение, которое требовало большой концентрации внимания, они могли по очереди. Поскольку Зайцев боролся именно с немецкими снайперами, то в обязанности Куликова входила работа с так называемой «куклой» — манекеном, одетым в шинель, или с каской, которую он по приказу Зайцева выставлял перед окопом. Задача была простой: вызвать противника на выстрел и по нему определить его местонахождение.

Очень часто в подобных случаях два выстрела звучали одновременно: со стороны противника и со стороны наших позиций, потому что советский снайпер реагировал мгновенно.

«…Я держу фашистского снайпера на прицеле моей “трехлинейки” уже целых полчаса, — писал в книге Василий Зайцев. — Немного устал, напряжен до предела. Гоню от себя усталость, стараюсь не расслабляться. Фриц тоже смотрит через оптический прицел на наши позиции. Спрашиваю Куликова:

Николай, как ты думаешь, он нас видит?

Сейчас проверим, — отвечает он.

Куликов отошел назад, приподнял над бруствером окопа наш манекен в шинели и каске. Гитлеровец тотчас выстрелил. Блеснула короткая вспышка и каску сорвало с головы “куклы”. Положив руку на затвор, чтоб передернуть его и подобрать гильзу после удачного выстрела, как это принято у снайперов, фашист оторвался от окуляра оптического прицела и приподнял голову. В ту же секунду прогремел мой выстрел. Пуля легла где-то между глаз, перевернув его каску на лицо. Вражеская винтовка осталась лежать на месте. Лейтенант Федосов опустился на дно окопа, затем взял мою записную книжку — личный счет, послюнявил химический карандаш и записал в ней: “Я — очевидец дуэли. В. Зайцев на моих глазах убил немецкого снайпера. Л-т А. Федосов”…

С этой же позиции, действуя уже более решительно, в последующие дни мой ученик и напарник Николай Куликов снял двух вражеских дальномерщиков, взобравшихся на склон Мамаева кургана».

…Навсегда запомнила Нина Дмитриевна Араловец 15 октября 1941 года. Ранним утром бережно и аккуратно она уложила вещи в солдатский вещмешок для своей дочери Натальи и затем проводила ее на сборный пункт в Доме крестьянина на Трубной площади. Там формировался рабочий батальон Коминтерновского района города Москвы. Собралось 349 добровольцев. Их распределили по ротам, взводам и отделениям. Большой численный состав имел санитарный взвод: около 30 женщин. Оружия, конечно, москвичам не выдали. Они только построились в колонну и маршем двинулись к площади Пушкина, затем по улице Горького — к Белорусскому вокзалу. Но на фронт не поехали, а пошли по Ленинградскому шоссе к поселку Щукино. На первую ночевку остановились в доме отдыха Гражданского воздушного флота.

Рабочий батальон вошел в состав 2-го стрелкового полка Северо-Западной группы Московской обороны. Затем, 27 октября, группа была переименована в дивизию московских рабочих, а 14 ноября — в 3-ю Московскую коммунистическую дивизию, численность которой постепенно довели до десяти тысяч человек. В частности, во 2-м полку по списку состояло 2493 бойца и командира. К концу декабря 1941 года на вооружении в дивизии имелось 8565 винтовок (в том числе — и старых дореволюционных «трехлинеек», взятых на киностудии «Мосфильм»), 231 станковый пулемет, 200 ручных пулеметов, всего 52 пистолета- пулемета «ППШ» и «ППД» (в одном стрелковом полку Красной Армии, согласно штатам 1941 года, следовало их иметь более трехсот. — А.Б.), 4 миномета калибра 50 мм и 5 гаубиц. Потому хорошо вооруженным это воинское соединение назвать трудно. Вероятно, по такой причине ополченцы и не принимали активного участия в обороне столицы, а занимались боевой учебой, строили укрепления.

Как известно, в грандиозной битве за Москву Красная Армия вела оборонительные бои с 30 сентября по 5 декабря 1941 года, а наступательные — всю зиму 1942 года, вплоть до середины апреля.

Гитлеровцы планировали захватить нашу столицу с ходу, но при первом наступлении потерпели неудачу. Затем они разработали операцию под кодовым названием «Тайфун», при которой предполагали тремя ударами мощных танковых группировок расчленить оборону советских войск, окружить их и уничтожить. Группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока включала в себя примерно 1800 тыс. человек, 1700 танков, свыше 14 тысяч орудий и минометов, 1390 самолетов. Противник имел численное превосходство, поскольку советское командование могло противопоставить ему только 1250 тыс. человек, 990 танков, 7600 орудий и минометов, 667 самолетов.

После упорных и кровопролитных боев наши воинские соединения отошли к Можайску и Малоярославцу. Здесь они задержали наступление немцев на рубежах рек Лама, Руза и Нара. Не удалось захватчикам и продвинуться дальше города Калинина, где 14 октября прорвались вперед вражеские танки.

Противник везде понес значительные потери, но от захвата Москвы не отказался. К гитлеровцам подошли подкрепления, многие части были пополнены и перегруппированы. Теперь на столицу нацеливалась 51 дивизия, в том числе — 13 танковых и 7 моторизованных. Перевес в силах был на стороне фашистов: в людях — в два раза, в артиллерии в 2,5 раза, в танках — 1,5 раза. Их наступление на Москву возобновилось 15–18 ноября.

Советские войска сопротивлялись героически.

Ярким примером такого сопротивления является бой 18 ноября 1941 года при разъезде Дубосеково (примерно в 130 км от Москвы), когда взвод истребителей танков из 4-й роты 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии в ходе четырехчасового боя уничтожил 17 вражеских бронированных машин. Всего в отряде было 28 солдат, вооруженных гранатами и противотанковыми ружьями. Все они погибли. Последним пал командир взвода младший политрук В.Г. Клочков-Диев. Он сумел связкой гранат подорвать восемнадцатый танк.