История жены - Мэрилин Ялом Страница 34

Что касается экономических вопросов, здесь она решительно взяла бразды правления. Следовало умерить ту щедрость, которую Лютер проявлял к студентам, нуждающимся родственникам, друзьям и приживальщикам, иначе хозяйство оказалось бы под угрозой. Некоторые недоброжелатели возмущались тем, как Катарина ограничивала щедрость Лютера, а также ее деловым чутьем. Как и многие женщины, бывшие замужем за мыслителями – например, рассеянными профессорами или раввинами, – она была просто вынуждена заниматься экономическими вопросами в доме, хотя в ее случае наклонности к этому играли свою роль.

В своих взглядах на родительство супруги, похоже, совпадали и считали своих шестерых детей источником радости. Подобно современным родителям, они уделяли большое внимание их отлучению от груди и режущимся зубкам, гордились их достижениями и тяжело переживали утрату двух дочерей, одна из которых умерла в четырнадцать лет, а другая – когда ей не было и года. Безусловно, в чем-то их подход к воспитанию разнился. Катарина вынашивала детей, рожала их в муках, кормила грудью. Она, вероятно, убирала за сыном, который, по словам Лютера, мочился во всех уголках дома. Маловероятно, что она могла бы закричать в сердцах, как делал это Лютер: «Дитя, что такого ты сделал, чтобы заслужить мою любовь? Изгадил все углы и кричал на весь дом?» ^[116] В отличие от Абеляра, относившегося с отвращением к крикам детей и их нечистотам, которые они с Элоизой считали несовместимыми с интеллектуальными занятиями, Лютер признавал детей как основу для омоложения своей жизни. Эта деталь открывает один из наиболее кардинальных сдвигов, который повлекла за собой Реформация. Отныне дом пастора, оживленный заботой жены и наполненный малыми детьми, будет новой моделью для протестантских семей по всему миру.

В Швейцарии и Страсбурге («вольном городе» под контролем Австрии) женщины следовали примеру немок и выходили замуж за протестантских реформаторов, которые прежде были священниками. Они разделяли религиозные убеждения своих мужей, столь же рьяно радели за дело, а также делили с ними все горести и опасности, которыми чревата была поддержка Реформации. Подобно Катарине фон Бора, они обеспечивали поддержку и заботу своим мужьям-богословам, ведшим борьбу с прежней догмой, и укрывали у себя беженцев-протестантов. Порой и им самим приходилось сниматься с места, если противники протестантизма усиливали свое влияние.

Вибрандис Розенблатт (1504–1564) побывала замужем за тремя протестантскими реформаторами в Базеле и Страсбурге и каждому мужчине подарила детей, а до того она была женой гуманиста из Базеля Людвига Келлера, который умер в первые месяцы брака, в 1526 году. Родив дочь от Келлера, Вибрандис вступила во второй брак со священником, ученым теологом и профессором Эколампадием в базельской Мартинскирхе. Ей было двадцать четыре, а ему – сорок пять, что позволяло некоторым современникам, в том числе Эразму, язвить по поводу их разницы в возрасте. Эколампадий, по всей видимости, был доволен своим выбором. В 1529 году он написал своему сподвижнику Вольфгангу Фабрициусу Капито: «Моя жена – то, о чем я всегда мечтал, и я не мог бы желать большего. Не строптивица, не болтушка и не вертихвостка, но хорошая хозяйка» ^[117]. Мы не знаем, как относилась к мужу Вибрандис, но за три года брака она родила ему сына и двух дочерей, развлекала протестантских священников и их семьи, переписывалась с женами других реформаторов, делила с мужем радость от побед в религиозных сражениях в Базеле и скорбела, когда в 1531 году он умер.

Вибрандис овдовела в тот же месяц, что и Вольфганг Капито, которому Эколампадий двумя годами ранее так восторженно описывал свой брак. Прошло меньше года, и Капито, вдохновленный похвалами своего покойного друга, посватался к Вибрандис, а она ответила согласием. С детьми от двух предыдущих замужеств она приехала в Страсбург, где Капито был известным пастором и профессором. Вновь Вибрандис стала женой, матерью и домохозяйкой с бесчисленными обязанностями. Своему третьему мужу она подарила пятерых детей. Брак с Капито продлился десять лет. Все девять ее детей дожили до великой чумы 1541 года, которая унесла троих из них – как и самого Капито.

Еще одной жертвой эпидемии стала Элизабет Бутцер, жена реформатора Натаниэля Бутцера. Понимая, что умрет, и зная о потере Вибрандис, она вызвала ту к своему одру. Вибрандис пришла ночью – так велик был страх, что кто-нибудь увидит ее, недавно сделавшуюся вдовой, разгуливающей по улицам. Элизабет попросила ее выйти замуж за Бутцера, когда она умрет. Эта просьба одной обреченной на смерть женщины к другой многое говорит нам о людях той эпохи: женщина, беспокоящаяся за будущее своего мужа, и вдова, о благочестии и трудолюбии которой шла слава. Вибрандис и Бутцер сочетались браком на следующий год.

Бутцер одновременно скорбел о своей умершей жене и вместе с тем проникался чувством к новой. В письме к другу он выражает оба чувства: «Лучше моей новой жены не представить, она очень нежна и заботлива… Если бы только я мог отплатить ей тем же. Но увы, скорблю по той, кого потерял!» ^[118] Новое семейство состояло из матери Вибрандис и ее пятерых выживших детей. Вскоре к ним добавились еще двое (один, правда, умер в младенчестве) и удочеренная кузина. В общей сложности Вибрандис родила одиннадцать детей от четырех мужей.

Дом Бутцеров в Страсбурге, как и дом Лютера в Виттенберге, был пристанищем для беглых протестантов, среди которых был итальянец Вермильи, который так вспоминал свое пребывание в этом доме в 1542 году: «Я прибыл в дом Бутцера и счастливо провел там 17 дней. Это огромный постоялый двор, принимающий религиозных беженцев» ^[119]. Он не упоминает о Вибрандис, женщине, которой они были обязаны теплым приемом. Действительно, целый год Вибрандис в одиночестве хозяйствовала в страсбургском доме, пока ее муж помогал архиепископу Кельнскому. И несколько раз, пока ее муж отлучался по делам, она держала оборону, заботилась о больной матери, больных детях и справлялась с непрекращающимся потоком беженцев.

В 1548 году Натаниэль Бутцер отправился в Англию по приглашению архиепископа Томаса Кранмера. Он должен был работать над переводом Библии и преподавать в Кембридже. Тем временем в Страсбурге до Вибрандис доносились неприятные слухи о том, что «лучше бы ей приехать к Бутцеру, а иначе как бы он не женился на другой. Герцогиня Саффолкская, например, недавно овдовела и положила на него глаз» ^[120].

Наконец Вибрандис приехала в Англию со всей семьей. Но Бутцер, истощенный трудами, умер в феврале 1551 года. Теперь на плечи Вибрандис легла обязанность возвратить всю семью в Страсбург. Из уцелевших писем на немецком и латыни можно судить о ее способности самостоятельно улаживать финансовые вопросы. Она написала архиепискому Кранмеру, и тот прислал ей сто марок.

После возвращения в Страсбург Вибрандис с детьми перебралась обратно в Базель. Здесь она умерла во время чумы 1564 года и была похоронена рядом со своим вторым мужем, Эколампадием.