Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - Александр Костин Страница 34

О членах и кандидатах в члены ЦК ВКП(б) речь в постановлении не шла. Значит, поединок с Центральным комитетом не закончен, хотя активная фаза гражданской войны 1 декабря 1938 года и завершилась, перейдя в стадию позиционного противостояния: массовые репрессии сменились выборочными.

Таким образом, первое наступление Сталина против принципа коллективного руководства, достаточно сильно потрясшего партию и значительную часть общества, захлебнулось в буквальном смысле (т. е. кровью). Освободить Общество от диктата партии, реализуемого ЦК ВКП(б) и тремя коллегиями, не удалось. Ждать следующих выборов, которые состоятся через пять лет, не имело смысла по двум причинам. Во-первых, до декабря 1942 года нужно было еще дожить, а досрочный роспуск парламента (Верховного Совета) сталинской конституцией предусмотрен не был. А, во-вторых, риск, что и Центральный комитет нового созыва, избранный XVIII съездом ВКП(б), намеченный на март 1939 года, не согласится добровольно отречься от власти, независимо от отношения каждого члена ЦК к проблеме коллегиальности, был весьма велик. И как следствие этого протеста, произойдет новый конфликт, новая вспышка скрытой или явной гражданской войны, что, конечно же, было возможно, поскольку не все меры по укрощению джинна были использованы.

Тем не менее, некая слабая попытка «укрощения» партийной номенклатуры на съезде была предпринята в форме переоценки роли партии в условиях надвигающейся военной угрозы, и ее места в управлении страной. Наиболее полно суть новой «фазы укрощения» управленческой роли партии раскрыл кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), он же руководитель Ленинградской партийной организации А.А. Жданов. Выступая с докладом по внесению изменений и дополнений в устав партии, он продолжил развитие тезиса, высказанного Сталиным в отчетном докладе 21 марта 1939 года, о реформировании партии в ближайшие десять — пятнадцать лет.

Докладчик прямо заявил, что реформа предполагает отделение партии от государства и такая необходимость диктуется чисто экономическими причинами: «Там, где партийные организации приняли на себя несвойственные им функции руководства хозяйством, подменяя и обезличивая хозяйственные органы, там работа неизбежно попадала в тупик». Именно этим объяснил он все просчеты и неудачи предыдущих пятилетних планов. Рассуждая не о горкомах, обкомах или райкомах, а об аппарате ЦК ВКП(б), отметил: «Производ-ственно-отраслевые отделы ныне не знают, чем им, собственно, надо заниматься, допускают подмену хозорганов, конкурируют с ними, а это порождает обезличку и безответственность в работе»¹. И, не заботясь о том, как отнесется к его предложению партократия, объявил о ликвидации подобных отделов. Всех, кроме (временно) двух: сельскохозяйственного, в силу его сохранявшейся значимости, и школ, так как в стране отсутствовал союзный наркомат просвещения.

Развивая положения, уже высказанные Сталиным в отчетном докладе, Жданов предложил полностью реконструировать структуру партаппарата и построить ее на двух опорах. На Управлении кадров (УК), что в контексте выступления Сталина должно было означать только одно — проведение в жизнь новой политики по отношению к «интеллигенции», вернее, работникам госаппарата, имеющим высшее образование, которых и следовало выдвигать на руководящие должности. И не только в гос-, но и в партаппарат, ибо даже среди секретарей обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, подметил Жданов, свыше 40 процентов не имели хотя бы среднего образования.

Вторым базисом, на котором отныне предстояло покоиться партаппарату, становилось Управление пропаганды и агитации (УПиА). Оно получало две основные функции — пропаганда и агитация с помощью подконтрольных прессы, радио, издательств, литературы и искусства. А также подготовка в теоретическом плане («коммунистическое воспитание») всей массы партийных и государственных служащих: на годичных курсах переподготовки — низшего кадрового звена, в двухгодичных Ленинских школах — среднего звена, в трехгодичной Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б) — резерва для высших руководителей.

Однако основной темой, прозвучавшей в выступлениях делегатов съезда, была угроза войны, о неотвратимости которой говорили и военные (нарком обороны К.Е. Ворошилов, начальник Генерального штаба РККА Б.М. Шапошников, командующий Тихоокеанским флотом Н.Г. Кузнецов, командующий Первой приморской армии Г.М. Штерн и другие) и гражданские (наркомы авиапромышленности М.М. Каганович, судостроительной промышленности И.Ф.Тевосян и другие), проявляя при этом неумеренный оптимизм. Выступающие заверяли и делегатов съезда, и всю страну, что враг будет непременно и сразу же разбит, если попытается напасть. При этом он не сможет пойти дальше границы, а победа будет достигнута на его же территории, причем «малой кровью».

Однако Сталин был далек от эйфории «шапкозакидательства», охватившей не только делегатов съезда, но и страну в целом. Он понимал, что еще нужно многое сделать, чтобы обеспечить победоносный наступательный порыв. Но он видел и другое: только победоносная война поможет ему решить главную задачу всей своей жизни — сокрушить собственную партию, которая является самым главным источником угрозы существованию Страны Советов. Это означало одно — идти по стопам генерала Бонапарта, то есть опираться на закаленную в боях армию, боготворящую своего главнокомандующего. Располагал ли Сталин таким авторитетом у армии в 1938— начале 1939 года? Ответ, безусловно, отрицательный. «Тем более, что во главе РККА стояла не просто военная каста профессионалов, а стойкие большевики, верившие в коммунизм и коллективизм так же неистово, как и подавляющая часть членов ЦК ВКП(б). Ради очищения армии от них Сталин и подвел в июне 1937 года под расстрельную статью четырех членов Военного Совета при НКО СССР, по совместительству членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) М.Н. Тухачевского, ИЗ. Якира, ИЛ. Уборевича и Я.Б. Гамарника, после чего расправился с прочими семьюдесятью двумя из восьмидесяти пяти высших военачальников Красной армии— маршалами, командармами 1-го и 2-го ранга, флагманами 1-го и 2-го ранга, комкорами, комдивами и комбригами (в том числе тремя кандидатами в члены ЦК ВКП(б) — В.К. Блюхером А.И. Егоровым, А.С. Блиновым) ^[63].

Вакансии заполнялись теми, кого военное ремесло интересовало больше, чем политика. Среди новичков генсек и отыскал своего будущего «Бертье», разгромившего японцев на Халхин-Голе в августе 1939 года, — комкора Г.К. Жукова. Сталин без Жукова, как Бонапарт без Бертье, обойтись никак не мог. Ему требовалось всеми правдами и неправдами в кратчайший срок превратиться в непобедимого полководца, второго Наполеона или Троцкого, чтобы устроить собственное «девятнадцатое брюмера»: под угрозой применения силы предложить ЦК ВКП(б) декретировать передачу всей полноты власти Совету Народных Комисаров СССР в лице Предсовнаркома И.В. Сталина. Если члены ЦК, как когда-то депутаты Совета Старейшин и Совета Пятисот во Франции, крикнут: «Вне закона!», в кремлевский зал войдут русские «гренадеры» и повторят подвиг своих собратьев — гренадеров маршала Мюрата.

«Чем дивизионный генерал Бонапарт сумел заворожить подчиненных солдат и офицеров? Блестяще проведенной кампанией 1796 года — стремительным освобождением Северной Италии от австрийцев, которой военный успех обеспечил талантливый начштаба Л. Бертье, а политический — не менее талантливый руководитель, но посредственный полководец Н. Бонапарт. Таким образом, товарищу Сталину, тоже великолепному управленцу, но плохому генералу, надо что-то от кого-то освободить, воспользовавшись чьим-то военным гением. Вопрос, от кого и что, прояснился уже в 1938 году. По тому, как Англия и Франция умиротворяли А. Гитлера (в марте Австрией, в сентябре Чехословакией), не составляло труда догадаться, что через год-другой Германия проглотит пол-Европы, ежели не больше. Так почему бы России эти пол-Европы не освободить от фашизма?! Что с освобожденными странами делать дальше, покажет время. Главное, авторитет лидера Советского государства— вдохновителя и организатора освободительного похода — взлетит на недосягаемую высоту, и он при первом же удобном случае будет вправе вручить ЦК ВКП(б) вышеупомянутый ультиматум» ^[64].