Светские манеры - Рене Розен Страница 34

– Я помогала Джеймсу разобраться со счетами, – объяснила она. – Обнаружила ошибку в 27 долларов. В его пользу.

– Что ж, значит, заработала на свое содержание, – рассмеялась Каролина, осыпая Джеймса поцелуями, хотя все еще злилась на дочь за то, что она общается с несносной Вандербильт. Неправильно это, и муж Эмили не должен был ставить ее в такое положение, если уж на то пошло. Каролина уже хотела сказать об этом Эмили, но тут приехала Шарлотта.

При всем своем нежелании выходить замуж – тем более за Колмана, – сейчас Шарлотта выглядела вполне довольной жизнью. Откровенничала она только с Кэрри, а та слова ни разу не сказала о том, что сестра несчастна, или тоскует по Дункану Брайеру, или винит в своих бедах Каролину.

– А где же моя милая внученька? – спросила Каролина.

– Я оставила ее с няней; не могу больше слышать, как она орет. Уже сил никаких нет, – ответила Шарлотта, наливая себе чашку кофе из кофейника, что стоял на буфете. – Я из-за нее всю ночь глаз не сомкнула, – добавила она, садясь рядом с ними за столик. – То она есть хочет, то просто капризничает, то опять проголодалась. Я ужасно устала… не соображаю, где верх, где низ.

– Помнится, – со смехом подхватила Эмили, – вскоре после рождения Мэри я однажды так вымоталась, что мозги вообще отключились, и я приподняла голову мужа, заставляя его отрыгнуть.

– А я вспоминаю вас маленькими, – улыбнулась Каролина. – Кажется, еще только вчера Хелен с Шарлоттой лежали в колыбельках, а ты, Эмили смотрела, как они спят, глаз не могла оторвать. Став чуть постарше, вы с Хелен брались за руки и кружились по комнате. Ты, Шарлотта, тоже хотела кружиться с ними, но они тебя не принимали.

– С тех пор мало что изменилось, – со смехом ответила Шарлотта. – Я и сейчас не могу пробиться к ним в подружки.

– Ну, иногда они позволяли тебе с ними играть, – сказала Каролина, вспоминая, как все три дочки устраивали воображаемые бега на лошадках-качалках. – Потом родилась Кэрри, и вы вели себя с ней так, словно это кукла. Каждой хотелось подержать ее на руках, потискать; вы по очереди читали ей книжки.

Они продолжали предаваться воспоминаниям, когда в комнату вперевалку вошла Хелен; дворецкий даже не успел сообщить об ее прибытии. Она толкала перед собой коляску, в которой лежал Тедд. Войдя, коляску Хелен поставила у камина. Первое, о чем подумала Каролина: она же на седьмом месяце, ей нельзя так бегать.

– О Эмили. Мне очень жаль. Это просто ужасно.

– Что ужасно? – озадаченно спросила Эмили.

– Ты, что, не читала сегодняшний номер «Уорлда»? – Хелен достала из коляски свернутую газету, которую Тедд местами изжевал, и вручила ее Эмили.

Глаза Эмили забегали слева направо по газетной полосе. Каролина, заглянув ей через плечо, увидела заголовок: «Скандал из-за покера».

Прочитав два предложения, она в ужасе прижала ладонь ко рту. В статье говорилось, что Джеймс Ван Ален сильно проигрался в покер, устроил скандал и выбежал из «Юнион-клуб», не расплатившись с мистером Теннисоном Ливингстоном, которому он задолжал 50 тысяч долларов. Также отмечалось, что из-за карточных долгов Джеймс оказался на грани банкротства.

– Это правда? – спросила Каролина, сместив ладонь на шею.

– Разумеется, нет. – Эмили положила ребенка на диван и глубоко вздохнула. – У Джеймса есть деньги. Мистер Ливингстон получит свои 50 тысяч.

– Значит, правда.

– Вовсе нет, – ответила Эмили. – То есть, не совсем.

– Вообще-то, – пожала плечами Шарлотта, – он большой любитель покера.

– Раз в неделю играет в клубе, и все. – Эмили бросила газету и принялась расхаживать по столовой. – Боже мой, что же делать? Джеймса выставляют заядлым картежником. Такого еще не было, чтобы он не уплатил долг. И никогда не будет.

– Мама, а ты видела, что пишут о тебе? – Хелен подобрала газету и прочла: «Маловероятно, что на этот раз миссис Астор сумеет найти оправдание возмутительному поведению своего зятя».

На этот раз? Да, в прошлом Каролина публично вставала на защиту Ван Алена. На ее взгляд, у него нет никакого акцента, заявила она. А в том, что касается монокля, да, он близорук и просто не может подобрать подходящие очки. В конце концов, Джеймс Ван Ален был мужем Эмили, и ради дочери она готова была расхваливать зятя на все лады. И все же, нахмурившись, Каролина подумала: «Зачем меня втянули в эту историю?» Благодаря прессе Каролина чувствовала, что за ней постоянно наблюдают. Теперь многим было известно, где она живет, и однажды днем она увидела, как совершенно незнакомые люди заглядывают в окна первого этажа ее дома. После того случая она распорядилась, чтобы шторы были задвинуты в любое время суток. Теперь, выходя из дома, лицо она прятала под вуалью.

Эмили позвала служанку и велела ей увести детей. После их ухода она посетовала:

– Мой муж этого не заслуживает. Почему люди такие злые? Даже мой родной отец его ни во что не ставит.

– Ну, – указала Шарлотта, – ты же знала, выходя за Джеймса, что папа его терпеть не может и…

– Не говори глупости, – осадила ее Каролина. – Это неправда. У вашего отца нет неприязни к Джеймсу.

– Газетчики задались целью его уничтожить, – сказала Эмили. – А Джеймс такой ранимый. Он не вынесет позора.

– Ты должна что-то предпринять, – обратилась Хелен к Каролине, остановив на ней взгляд, словно их мать обладала некоей магической силой, неким невидимым щитом, который мог закрыть их всех от любых невзгод, – и, бог свидетель, Каролина очень хотела, чтобы это было так, но пресса была грозным соперником, даже для нее.

Каролина отвернулась, с притворным интересом рассматривая семейный портрет на стене и вспоминая, как когда-то они с Уильямом высмеивали Ван Алена. Порой Каролина даже подтрунивала над зятем просто для того, чтобы в этом быть заодно с Уильямом. Вместо того чтобы оберегать дочь, Каролина действовала жестоко, безжалостно, а порой с особым удовольствием, отпуская колкости в адрес мужа Эмили – надеялась таким образом наладить свой собственный брак, давший трещину. «Разве хорошая мать так поступает?» – виновато думала Каролина. Предубеждение против Джеймса и остальных Ван Аленов никуда не делось, но она понимала, что ради Эмили обязана что-то предпринять, дабы защитить зятя от нападок газетчиков.

– Не придавай большого значения этой заметке, – посоветовала она Эмили.

– Мама, ты же понимаешь, что одной этой статьей дело не ограничится, – сказала Шарлотта. – Это только начало. Боюсь, газеты еще долго будут смаковать эту историю, и даже ты, миссис Астор, не сможешь им помешать.

* * *

Неужели Шарлотта права? Каролина отказывалась с этим смириться. Она все еще слыла самой влиятельной дамой Нью-Йорка, и до сих пор ей всегда удавалось склонять общественное мнение в нужную сторону. Однако пресса представляла для нее новый вызов. Она еще не научилась ею управлять, зато знала человека, которому были известны правила игры.