Донатас Банионис. Волны Океана Соляриса - Ольга Юречко Страница 33

– Когда Крис Кельвин вспоминает о своей матери. Как ты смотришь на нее, плачешь, всхлипывая, как ребенок: «Мама». Это через сердце пропущено, пережито.

…«Солярис» Стивена Содерберга я посмотрела через одиннадцать лет после выхода его на мировой экран. Почему-то все не решалась. Разрекламированный проект, как принято сегодня часто творчество называть проектом. «Мужественный человек, – подумалось мне. – Наверное, знает что-то такое о людях и космосе, что позволило ему взяться за экранизацию книги Лема? Не хочется сравнивать. Не буду смотреть». Но зашел разговор с Донатасом об этой картине, и я решилась. Смотрю фильм. История о любви со счастливым финалом. Она могла произойти где угодно, при чем здесь «Солярис»! Фильм ради фильма? Может быть, я ошибаюсь?

«Работая над этим фильмом, я был ближе к нервному истощению, чем когда-либо. Каждый день был просто пыткой», – сказал в одном интервью режиссер.

Можно снять тысячи «Солярисов», но будет ли достигнута планка Андрея Тарковского в постижении человеческих переживаний? Для меня его фильм построен на тайнах сознания и чувств людей, и без познания Высшего, Космического их не разгадать.

– Оля!

– Да.

– У Евгения Татарского сегодня юбилей. Семьдесят пять лет. Звонили с «Ленфильма».

– Что будешь делать?

– Телеграмму отправлю.

Донатас показал мне листок с записями, и я переписала адрес. На велосипеде поехала на почтамт, чтобы дать телеграмму. Такой услуги там не оказалось. Связи по факсу не было. К сожалению, отправить поздравление в этот день не получилось. Рассказала Донатасу об этом. Но к вопросу о телеграмме он больше не возвращался. Текст же телеграммы я сохранила. «Дорогой Евгений Маркович! Счастлив поздравить тебя с юбилеем. Радости, бодрости, долголетия! Наше содружество на съемочной площадке для меня незабываемо. Твой Донатас Банионис. 10.09.2013. Вильнюс».

Город, к которому у Донатаса особое отношение, – это Петербург. Разговор о городе зашел, когда я спросила о картине в его комнате, на которой был изображен храм Спаса на Крови в Петербурге. Вода, камень. Острова, реки. Каналы, мосты. Набережные, проспекты. Соборы. Дворцы. Памятники. Музеи. Театры. Город поэзии Пушкина, романов Достоевского, музыки Чайковского… настоящая сокровищница искусств. Донатас вспомнил о своей первой поездке, тогда еще в Ленинград, организованной Мильтинисом для театра, о съемках у Саввы Кулиша и Григория Козинцева. Посещение Эрмитажа, Русского музея, просмотр спектаклей БДТ… впечатления, мысли… в последующем киносъемки, встречи с людьми, ставшими частью его души…

…Большую часть своей жизни Донатас отдал творчеству: работе в театре, кино, репетициям, съемкам, встречам со зрителями, коллегами, журналистами. Всегда спрашиваю себя, откуда у актеров, музыкантов, художников берутся силы, чтобы творить? Как потом они живут, актеры, сыгравшие Гамлета, короля Лира или чеховского героя, маленького человека со своим миром забот и желаний? Спросила об этом у Донатаса.

– Я стремился познать своих героев, разобраться в их судьбе, найти правду жизни, но это не меняло моей внутренней человеческой сути. Я всегда оставался самим собой.

Правда жизни… Вспоминается Гойя, ищущий правду там, где она запрещена и не может быть выше церкви. Путь к ней лежал через чудовищные сны разума, изматывающее душу искусство, в котором правда преобразуется в образы грехов и боли человека. Тяжкий путь. И тяжкий труд актера, идущего вослед художнику. Над ролью Гойи, как рассказал Донатас, он работал с такой самоотдачей, что не оставалось сил ни на что другое, и он серьезно подумывал об уходе из театра. В подлинных местах жизни художника, в Мадриде, снимать было нельзя. Причина запрета – обострение отношений между СССР и режимом Франко.

– Создать в фильме атмосферу того времени, так необходимую для раскрытия человеческой сущности Гойи, не совсем получилось.

– О том, что натурные съемки проходили в Болгарии и Югославии, я узнала из твоей книги. Начало фильма – не скажешь, что не Испания.

– Эти сцены снимались в Дубровнике. «А еще там очень красивое море. Особенно ночью, когда в нем отражаются мерцающие звезды. Я специально ходил смотреть на него». Такие слова Донатаса я прочитала в его книге «Я с детства хотел играть».

– Удивительно, как тебе удалось прожить такую интересную жизнь?

– Учился, работал, стремился овладеть профессией. Было бы трудно жить вне этой профессии. Если люди помнят мое творчество – значит, не зря прожил жизнь. Я не учитель, а ученик.

Вот и формула успеха: учился, работал.

…Я позвонила женщине из организации. После поездки туда с Донатасом мы обменялись с ней телефонами, созванивались.

– Вы хоть ходите куда-нибудь? – спросила она меня и пригласила в театр на спектакль «Три Жизели».

У нее была возможность помочь мне с работой в школе, и этот вопрос мы хотели обсудить с ней, встретившись в театре. Появилась надежда устроиться на работу, и я сказала об этом Донатасу. Он обрадовался. Обнял меня.

За эти два с половиной года я два раза побывала в театре, съездила с соседом Донатаса на велосипеде в древние столицы Литвы: Кернаве, Тракай и Медининкай, на машине в Друскининкай. Донатас сам просил его показать мне дорогу и даже сопроводить меня. Так ему было спокойнее. Как бы не заблудилась и в какую-нибудь историю не попала с моим характером. В Друскининкай я поехала, чтобы посмотреть скульптурную композицию Миндаугаса Юнчиса «Донатас Банионис», сделать фотографии для книжки. В доме у Донатаса был макет этого очень необычного памятника, что меня и натолкнуло на мысль о поездке.

Донатас изображен сидящим на скамье, с книгой в руке. Никакой торжественности, пафоса. Вдали – скульптура журавля. Здесь просматривается связь с наградой Донатасу за его вклад в развитие кинематографа Литвы.

– Я не понимаю, что от меня хотят. Оля, поговори.

Донатас передал мне трубку телефона. Звонили из Москвы по поводу его участия в передаче.

– А кто вы такая?

– Я материал для книги о Донатасе собираю, забочусь о нем. Вы лучше с сыном его поговорите.

На следующий день снова позвонили:

– Вы можете приехать на передачу?

Меня стали уговаривать.

– Если Донатас отпустит, поеду.

Донатас несколько минут разговаривал, а потом сказал: «Поезжай».

Что в моей голове тогда было? На какие искушения я поддалась: книгу помогут напечатать, с сыном младшим встречусь в Москве? Наивность за пределами разума. Все, что потом произошло, стыдно вспоминать. И винить, кроме себя, некого.

На передаче я рассказала о том, что мое поколение выросло на фильмах Донатаса, о том, как я познакомилась с ним, что мы дружим, общаемся и что я им восхищаюсь. Донатас, вышедший на связь по телемосту сказал: