История военно-монашеских орденов Европы - Вольфганг Акунов Страница 33

Жители Аккона были специфическим народцем, пестрой смесью представителей самых разных наций и всех стран, участвовавших в крестовых походах, перемешанных с остатками туземных народностей, как-то: сирийцев, армян, левантийских греков и арабов. Особой категорией жителей города были пулланы, как первоначально именовались потомки крестоносцев и женщин, переселившихся в Святую землю из Апулии (Южной Италии), – позднее этим названием стали обозначать всех полукровок, происшедших от связей между жителями Запада и Востока. В число жителей Аккона входило и немалое число асоциальных и даже криминальных элементов из Западной Европы: людей, у которых на Родине по каким-либо причинам земля горела под ногами; людей, потерпевших экономический крах; преступников, которым было обещано прощение при условии их участия в крестовых походах. Все они были людьми, в той или иной степени лишенными корней, попавшими в совершенно непривычные для них жизненные условия, что вызывало всеобщее одичание нравов.

Согласно многочисленным сообщениям вторящих друг другу хронистов современников событий, степень их нравственного падения была чрезвычайно велика, и Иаков де Витри, епископ Аккона с 1216 г., один из лучших знатоков города и населявших его людей, писал в своей «Иерусалимской истории» (Historia Hierosolimitana) и в письмах, в частности, следующее: «Здесь проживает великое множество христиан, не принадлежащих к Римской церкви, как-то: иаковиты во главе с собственным архиепископом; сурийцы (айсоры) со своим епископом, которые совершенно погрязли в нечестии, поскольку выросли среди сарацин, всемерно потакавших их дурным обычаям, а также несториане, грузины и армяне, не имеющие никакого духовного руководства. Но хуже всех пулланы, которые, собственно говоря, образуют паству нового пастыря. Они были воспитаны от юности своей без должной строгости и полностью преданы похотям плоти. Кроме того, я нашел здесь чужестранцев, которые в отчаянии бежали со своей родины вследствие совершенных ими преступлений, лишенные страха Божия и погубившие весь город своими позорными деяниями и безбожным примером. Да и кто мог бы перечислить все преступления этого второго Вавилона, в котором христиане отказывали сарацинам в Святом Крещении, ибо предпочитали обращать их в рабов и подвергать притеснениям!» Эта глубочайшая моральная испорченность значительной части населения Аккона усугублялась постоянно вспыхивавшими в городе конфликтами и вооруженными схватками между ведущими политическими и церковными властными группами. При этом немалую роль играли итальянские морские республики и крупнейшие духовно-рыцарские ордены. Эти внутренние распри не прекращались до самого падения последней твердыни крестоносцев в Святой земле.

Незадолго до нашествия мамелюков фортификационные сооружения Аккона были дополнительно укреплены по настоянию короля Генриха (Анри) II (1286–1291 гг.). Немецкий пилигрим Лудольф фон Сухем, посетивший Палестину примерно через сорок лет после изгнания оттуда христиан, писал об этом следующее: «Сей знаменитый град Аккон расположен у самого моря, сложен из громадных каменных глыб и окружен мощными высокими башнями, стоящими почти на расстоянии броска камня друг от друга; каждые из городских ворот располагались между двумя башнями, а стены были, и сейчас еще остаются, настолько широкими, что на них могут свободно разъехаться две едущие навстречу друг другу повозки. А с другой стороны, то есть со стороны материка, город был защищен отдельными стенами и чрезвычайно глубокими рвами и укреплен многочисленными бастионами и разнообразнейшими оборонительными сооружениями».

В Акконе насчитывалось примерно 30–40 тыс. жителей, в том числе немало хорошо обученных воинов, из них примерно 1000 рыцарей и 14 000 ратников. Христиане господствовали над подступами к морю. Во главе ордена иоаннитов в 1285–1293 гг. стоял Великий Магистр Жан де Вилье. Весть о его избрании Великим Магистром застала Жана де Вилье во Франции, где он, начиная с 1280 г., исполнял должность приора французской провинции ордена. Но до этого он уже бывал в Святой земле, ибо в 1277 г. мы встречаем упоминание о нем как о командоре важнейшего орденского дома иоаннитов в Триполи.

Новый султан Египта провел основательную подготовку к штурму Аккона. Как выяснилось, двойное кольцо стен вокруг города с многочисленными оборонительными башнями являлось почти непреодолимой преградой даже для многочисленной, хорошо вооруженной и обученной армии. Задача осложнялась присутствием в Акконе готовых на все защитников города, которые, хотя и враждовали между собой, теперь, когда речь шла о выживании всех и каждого, сражались упорно и самоотверженно. Султан стянул под Аккарон солдат и осадную технику изо всех подчиненных ему областей. Громадные, сконструированные согласно новейшим открытиям в области баллистики осадные орудия составляли костяк этой мамелюкской «артиллерии», отменно функционировавшей и без применения пороха. Осаждавшие связывали с ее действием большие надежды и давали своим осадным орудиям характерные прозвища, например Победоносное или Яростное. Согласно тщательно продуманному плану эти чудовищные камнеметы были направлены на основные точки оборонительной линии, чтобы проложить дорогу мамелюкам, идущим на приступ.

Современные хроники приводят противоречивые данные о количестве войск осаждающих, собравшихся у стен последней твердыни крестоносцев в Святой земле. Однако сарацин было, несомненно, гораздо больше, чем обороняющихся. Для ослабления морального духа осажденных султан применял и психологические средства ведения войны. Каждый день мусульмане шли на приступ, испуская ужасные крики, лезли на стены под звуки оглушительной музыки, а перед последним, решающим приступом 18 мая, когда неприятельское войско с дикими криками пошло на штурм, сотни мамелюков с барабанами и литаврами подъехали к городу на верблюдах, дабы «вселить в сердца храбрецов страх, а в сердца трусов – ужас».