Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане - Надырпаша Сотавов Страница 33

Стараясь внести разлад между Портой и Сурхаем, в конце января Неплюев представил великому визирю письменную «Премеморию», требуя сатисфакции за учиненный Сурхаем подданным России в Дагестане ущерб. На требование Неплюева турецкие министры просили подождать, ибо, как писал Неплюев, хотя «они видят Сурхаеву вину, но принудить онаго к сатисфакции не в состоянии, яко и сами ево ласкают…. дабы противу его (Надира. – Н. С.) привлечь, однакож… он Сурхай намерен… сам в Ширван возвратиться, яко в себе самом туркам не верит». [365]

Эти сведения поступили к Неплюеву от переводчика Михаила Юрьева, отправленного генералом Левашовым из крепости Святой Крест 19 декабря 1732 г. и прибывшего в Стамбул 3 февраля 1733 г. По пути следования в Стамбул Юрьев был задержан в Шемахе сыном Сурхая Магомед-ханом. Сам же Сурхай за две недели до этого по приказу султана Махмуда совершил карательную экспедицию против джарцев, а затем двинулся к крепости Топ-Карагач, где его ожидал Юсуф-па-ша, сын тбилисского сераскера Исхак-паши. Отсюда они «их (джарцев. – Н. С.), – отмечает современник, – неоднократно вызывали к себе ласковыми и льстивыми словами, но они к ним не ходили». [366]Сурхай и Юсуф-паша учинили обыск Юрьеву и распечатали секретные письма к Неплюеву из-за подозрения «не посылаетца ли чрез наш способ какие персидские письма». [367]По наблюдениям российского курьера, у Сурхая в крепости было 13 тысяч войска, у османов – 800. Из крепости Сурхай был намерен вернуться в Шемаху или Хачмас.

Обращение султана Махмуда в Крым было встречено с большим удовлетворением. Хан Каплан-Гирей, жаждавший случая напасть на Кабарду и Дагестан, с готовностью ответил, что «он нашел дорогу к посылке татар в Персию чрез Кавказские горы, близ Дагестана», [368]не касаясь владений России. Это было явным вымыслом, рассчитанным на внезапность нападения, неподготовленность русских войск к отпору и поддержку Крыма со стороны северокавказских владетелей.

Заключив перемирие с Надиром, Порта форсировала поход крымских войск в Персию через Кабарду, Чечню и Дагестан. Вполне сознавая, что эти войска должны пройти через российские владения или владения подвластных России кабардинских, чеченских и дагестанских князей, что противоречило Константинопольскому договору 1724 г., в феврале 1733 г. султан направил указ Каплан-Гирею, «чтоб немедленно посылал татар в Персию тем путем, который он… усмотрел чрез кавказские горы». [369]

Дагестан вновь выдвинулся на передний план во внешнеполитических замыслах России и Турции, став предметом острого спора между Петербургом и Стамбулом. Независимо от своих целей, отстаивая свои интересы на Кавказе, Россия брала под защиту кабардинцев, дагестанцев и другие народы этого региона. Порта, наоборот, пользуясь поддержкой Англии и Франции, активно поощряла реваншистские устремления османских и крымских феодалов, которые должны были пробиться через Северный Кавказ для соединения с Сурхаем и турецкими войсками в Закавказье. Самому же Сурхаю она не доверяла, хотя и заверяла его о своем покровительстве и помощи. «Порта время продолжает отговоркою, – сообщал Неплюев 18 февраля 1733 г., – понеже и сама Сурхаем худо владеет и при нынешних конъюнктурах раздражать его ей не сходно, а хотя бив иное время, не без труда концы найти». [370]

По указу из Петербурга русский резидент проявил большую активность, стараясь не допустить поход крымских феодалов через Северный Кавказ. 1 марта 1733 г. Неплюев представил турецким министрам письменное «Объявление» о том, что в тех краях «никакого иного пути к проходу войсками нет, кроме лежащего через кабардинские, кумыцкие и дагистанские места», [371]находящиеся в подданстве России. Добившись аудиенции у рейс-эфенди, он заявил, что «ни один татарин намеренным путем в Персию не дойдет… Потому зло есть что татары намерены известным путем в Персию идти, а горше того будет ежели уже пошли». [372]

Продолжая переговоры в Стамбуле, 3 марта он отправил срочные донесения принцу Людвигу (Евгению) Гессен-Гамбургскому в Кизляр, генералу Еропкину в Святой Крест и генералу Левашову в Еилян, предлагая принять необходимые меры, «чтоб в случае приближения татарского (войска. – Н. С.) к кумыкам и прочим горским народам самим с войском выступить и татар не только протестациями, но и оружием отвращать яко явных неприятелей». [373]Ответ из Петербурга по прежним донесениям был получен 14 марта. Сообщив об отказе Петербурга в пропуске крымцев через Дагестан, Неплюев предупредил великого визиря, что нарушение этого условия будет рассматриваться как враждебный акт против России.

Однако дипломатические демарши российского правительства оказались недостаточными. Несмотря на двухкратное предупреждение русского резидента, что намеченное предприятие вызовет военный конфликт, Порта и Крым не отказались от своих планов. Активное содействие им в этом оказала и французская дипломатия. Находившийся на французской службе венгерский офицер барон Тотт, направленный в Крым со специальным заданием из Версаля, инспектировал подготовку крымской конницы для предстоящей операции. Французский посол Луи де Вильнев энергично настраивал против России великого визиря Али-пашу Хаким-оглу. Переводчик Порты, имевший сильное влияние на рейс-эфенди, был подкуплен и оплачивался французским золотом. Вопрос о походе крымцев через Северный Кавказ в Иран детально обсуждался великим визирем с участием французского посла. По признанию руководителя внешней политики Франции кардинала Флери, Франция настраивала Порту против России, используя ее в своих интересах как шахматную фигуру. [374]

Получив широкую поддержку, Каплан-Гирей развернул активную деятельность, чтобы выполнить султанский указ: «выступить против персов и привлечь к себе горские племена Северного Кавказа от устья Кубани до русской границы и идти к Дербенту». [375]Ограждая крымцев от гнева российского двора, Порта заявила, что «хан Кабарду своею, а кумыков и дагистанов вольными почитает, а в российском владении кроме крепостей и самого берега морского… не признавает». [376]

Вместе с тем, предвидя нелегкую борьбу с Россией, правители Османской империи и Крыма пытались заблаговременно заручиться поддержкой северокавказских владетелей. В конце марта – начале апреля 1733 г. хан Каплан – Гирей и калга Фетхи-Гирей от имени султана Махмуда обратились с воззваниями к владетелям Кабарды, Чечни и Дагестана, склоняя их на свою сторону для оказания содействия проходу крымского войска через их владения. [377]Отправляя эти воззвания через своего представителя Хаджи Мухаммеда-эфенди, султан предписывал хану двигаться через Кубань, Кабарду и Дагестан, «привлекая к Порте горцев Кавказа от устья Кубани до русских границ в Дербенте». [378]