Крушение великой империи - Вольдемар Балязин

15 июля 1914 года началась Первая мировая война. Австро-Венгрия, воспользовавшись тем, что студент-националист, член организации «Молодая Босния» Гаврило Принцип застрелил наследника престола эрцгерцога Франца Фердинанда, объявила Сербии войну. За братскую православную Сербию вступилась Россия, а 19 июля, Германия, в свою очередь, вступившись за союзную Австро-Венгрию, объявила войну России. 24 июля к Германии присоединилась Австро-Венгрия, после чего война стала общеевропейской, а вскоре и мировой. В ней приняли участие 38 государств с населением в 1,5 млрд человек.

20 июля Николай II назначил Верховным Главнокомандующим великого князя Николая Николаевича, который все внимание уделил быстрейшей мобилизации. И все же прошло 40 дней, пока русская армия была полностью отмобилизована. Однако уже осенью оказалось, что в огромной армии не хватает 870 тысяч винтовок, нет достаточного числа патронов, слаба артиллерия. А между тем с первых же дней начались тяжелые бои, и в них русская армия сразу стала нести такие потери, каких никто не мог предположить даже в самых мрачных прогнозах. По мобилизации в армии оказалось более 5 млн солдат и офицеров, а за все годы войны под ружье было поставлено более 15 млн человек.

Серьезнейшим изъяном было то, что армией командовали два человека, ненавидевшие друг друга, – великий князь Николай Николаевич и военный министр Владимир Александрович Сухомлинов. Великий князь – двухметровый великан со сверкающими синими глазами – был самым уважаемым человеком в армии. «Вся его натура, – писал Морис Палеолог, – источала неистовую энергию. Его язвительная, обдуманная речь, быстрые, нервные движения, жесткий, крепко сжатый рот и гигантская фигура олицетворяли властную и пылкую храбрость».

Сухомлинов во всем был полной противоположностью великого князя: маленький и толстый, он был сибарит и лентяй, постоянно врал. О нем говорили, что больше собственной самоуверенности ему было присуще беспредельное невежество.

В этой ситуации Николай II вынужден был исполнять роль верховного арбитра, склоняясь чаще на сторону своего министра.

В первые месяцы войны немцы навязали Антанте свой план действий: они ворвались во Францию и вскоре остановились у ворот Парижа. Спасая союзников, две русские армии – П. К. Ренненкампфа и А. В. Самсонова – начали самоубийственное наступление в Восточной Пруссии, но были разбиты. Тем не менее, немцы вынуждены были снять с Западного фронта более двух корпусов, и их наступление на Париж сорвалось. Это дало возможность французам в пограничных сражениях измотать немецкие войска и остановить их на реке Марна. А на Восточном (Русском) фронте главные сражения 1914 года развернулись в Польше и Галиции.

Не в людях было дело, а в системе

Ставка Николая Николаевича располагалась возле станции Барановичи, почти на стыке двух фронтов – германского и австро-венгерского, в густом смешанном лесу. Она состояла из двух десятков вагончиков, между которыми были настланы деревянные тротуары. Туда часто приезжал Николай II, и уже в конце октября 1914 года, возвращаясь из Ставки в Петроград, он побывал и на переднем крае – в Иван-городе. В ноябре царь проехал на Турецкий фронт, а через год, снова приехав в Ставку, привез с собой и 11-летнего цесаревича, одетого в длинную серую шинель рядового пехотинца.

Жильяр, сопровождавший наследника, писал: «Алексей Николаевич следовал по пятам за отцом, боясь пропустить слово в рассказах этих мужественных воинов, часто смотревших смерти в лицо. Черты лица его, которые всегда были выразительными, становились совсем напряженными от усилия не пропустить ни одного слова из рассказов этих героев. Его присутствие возле царя особенно интересовало солдат… Но главным, что производило величайшее впечатление на них, было то, что цесаревич одет в форму рядового».

К середине 1915 года русская артиллерия замолчала – на 300 немецких выстрелов она могла ответить только одним снарядом. Неудачи не заставили себя ждать: русская армия начала отступление из Польши, Галиции, Литвы, Курляндии. Отход армии сопровождался уходом на Восток сотен тысяч беженцев.

Отступление и неудачи в войне связывали со шпионажем в российских верхах в пользу немцев. В феврале 1915 года был арестован находящийся на службе в армии жандармский полковник Мясоедов. Вместе с ним арестовали и нескольких друзей и сослуживцев Сухомлинова. Особый военно-полевой суд приговорил Мясоедова к смертной казни и его казнили 19 марта того же года. Вслед за тем стали утверждать, что и военный министр и его красавица-жена, бывшая на 30 лет младше его и часто посещавшая немецкие курорты, тоже шпионы Германии.

Николаю ничего не оставалось, как попросить своего министра уйти в отставку. 13 июня 1915 года военным министром стал генерал от инфантерии А. А. Поливанов – либерал, редактор военных изданий, закончивший свой путь в 1920 году на посту члена Особого совещания при Главкоме Красной Армии С. С. Каменеве (тоже бывшем офицере русской армии). Впрочем, военным министром Поливанов был лишь до 15 марта 1916 года. Менее чем за два года (до отречения Николая II от престола) на этом посту побывали еще 3 человека, и средний срок их пребывания в должности равнялся семи месяцам. Стало быть, не в людях было дело, а в системе.

Почти одновременно с Сухомлиновым подали в отставку еще 3 министра. И не только в России, но и за границей создалось впечатление о слабости и шаткости царского режима. Отставки эти происходили на фоне сдачи немцам многих городов и целых губерний, тогда Николай II принял решение стать во главе армии, заменив великого князя Николая Николаевича. Однако многие пришли от этого в смятение. А. А. Поливанов говорил: «Подумать жутко, какое впечатление произведет на страну, если государю императору пришлось бы от своего имени отдать приказ об эвакуации (то есть сдаче) Петрограда или, не дай Бог, Москвы». А член Государственного Совета А. В. Кривошеин (один из главных врагов Сухомлинова) во всеуслышание заявил: «Народ давно, со времен Ходынки и японской кампании, считает государя царем несчастливым, незадачливым». Но это были голоса людей, стоявших у руля государства; народ же считал, что царя подтолкнул к принятию должности Верховного Главнокомандующего не кто иной, как Гришка Распутин.

Война и царская семья

Царская семья отнеслась к войне как своему собственному кровному и семейному делу. Их фамильная психология, заставлявшая всех Романовых считать себя хозяевами Земли Русской, не позволяла им оставить родину в беде, а самим укрываться в тылу. И потому все великие князья и князья крови, способные носить оружие, пошли на фронт.

О Николае Николаевиче мы уже упоминали. Вместе с ним в Ставке находился и его родной брат Петр Николаевич. Великий князь Борис Владимирович – Августейший походный атаман всех казачьих войск – тоже почти всегда был на фронте. В штабе Юго-Западного фронта служил и великий князь Николай Михайлович, который из-за своего ума, скептицизма и огромной исторической эрудиции с самого начала не верил в успех войны, слишком хорошо зная и царя, и всех великих князей. Более всего он критиковал своего двоюродного брата – Верховного Главнокомандующего – за его авантюристическую тактику стремительных, но не подготовленных наступательных операций в Галиции и Восточной Пруссии. Однако его взгляды разделял лишь один член семьи – великий князь Александр Михайлович, выступивший на фронте в новой роли, – уйдя с морской службы не по своей воле, он стал руководителем и организатором русской военной авиации и, превратившись в хорошего летчика, возглавил авиацию Юго-Западного фронта, а потом и всю военную авиацию страны.