Джованна I. Пути провидения - Рамази Митаишвили Страница 33

Таким образом, спустя некоторое время королева утешилась приходом падре. Тот отстранил стражника, попытавшегося преградить ему дорогу, и, наскоро сообщив, что принёс чрезвычайно важные известия, протиснулся в незапертую дверь. Охранник бросился было за ним, но Елизавета кивком головы отпустила его.

– Падре, это оно? – оживилась правительница, увидев в руках улыбающегося монаха бумагу с большой печатью. – Ничуть не сомневалась в вашей сноровке!

– Да, Ваше Высочество! Во славу Твою, Господи, во славу Твою! – подобострастно кланяясь, отвечал сияющий от гордости монах. – Моя госпожа, я был прав, в этом письме Его Святейшество утверждает право Андрея на престол – теперь он будет королём Неаполя и Иерусалима! Вы должны быть благодарны мне за моё умение и настойчивость… Думаю, близок день расплаты, когда мне воздастся за все лишения и труды… Передайте нашему королю Лайошу, что в этом именно моя заслуга! Я поставлю Неаполь на колени перед Его Высочеством!

– Падре, безусловно, вы заслужили вознаграждение. Предоставляю вашему благоразумию и в дальнейшем распоряжаться этим делом, – вымолвила Елизавета, велев слуге вызвать казначея и начальника стражи.

Первым явился начальник стражи. Раздражённая долгим отсутствием прислужника Елизавета встретила его с обычной для себя резкостью, прошипев:

– Замени караульного! А того немощного, кто так бдительно охранял мои покои и позволил фра Роберту оттолкнуть себя, вздерни на виселице. У моих палат не должны стоять собаки, не умеющие кусать. Если ещё раз такое повторится, на виселицу пойдёшь ты сам и вся твоя никчёмная семья.

– Ваше Высочество, будет исполнено немедленно, я оправдаю ваше доверие, – стараясь унять дрожь, пролепетал тот.

– Не сомневаюсь, – последовал ответ в таком тоне, от которого у мужчины подкосились ноги: он прекрасно понял, что имела в виду госпожа.

Затем прибыл испуганный казначей, переполненный заискивающей изящной учтивостью и льстивостью образцового придворного, поскольку, находясь за дверью в ожидании своей очереди, прекрасно слышал ободряющие наставления хозяйки в адрес предшественника. Устрашённый казначей передал Роберту указанную сумму и поспешно удалился, чувствуя себя совершенно беспомощным.

После его ухода королева приказала никого не впускать и заперла двери, чтобы не допустить нежелательного вторжения, после чего, поморщившись, села подальше от смердящего церковника. Они стали обсуждать план дальнейших действий. При этом во время разговора никто из них ни разу не вспомнил о Джованне: предъявление ею прав на престол даже не учитывалось.

– Не сомневаюсь, что Божьей волей Ваши старания будут вознаграждены по заслугам, – сказал Роберт, льстиво опуская глаза. – Сам Господь и мудрость Его Высочества направляют все дела к наилучшему завершению.

– Отец, вы в руках щедрого хозяина. Его Высочество, король Лайош, никогда не забывает наградить за труды. Но не советую вызывать его неудовольствие и упаси вас Бог испытать на себе его гнев, – сказала Елизавета.

Тут правительницу в очередной раз передёрнуло от зловония, исходящего от монаха.

– Святой отец, между Вашими молитвами и усердной работой во славу венгерской короны иногда можно позволять себе принять ванну, – брезгливо фыркнув, заметила женщина.

– Ваше Высочество, я просто не хочу мирской процедурой смыть с себя святую воду, к которой прикоснулся во время таинства крещения, – ответил фра, удивившись такой неосведомлённости королевы в Божественных вопросах.

Спустя некоторое время в комнату зашёл Андрей, которому тут же сообщили важную новость. Услышав её, он встрепенулся, как Буцефал ^[18] перед сражением. У принца закружилась голова: он был счастлив! Наконец его мечта осуществится, он утолит жажду мести, а его карающий меч достигнет всех врагов! Он уже представлял Джованну, ползающую перед ним на коленях…

Андрей решил держать это известие в секрете, пока не настанет правильный момент, но уже мысленно составлял списки тех, кто будет уничтожен. Пылая кровожадными желаниями, он ломал голову, придумывая искусные пытки, которые уже через секунду казались ему слишком мягкими, и начинал обдумывать новые. И каждому была подготовлена изощрённая казнь, на фоне которой четвертование казалось наиболее великодушным исходом. То были мысли благороднейшего отпрыска, достойного своей матери.

Выразив эту бурную радость, но наткнувшись на привычную сухость матушки, которая не разделяла его восторгов, Андрей в сопровождении слуги с поклоном удалился. И вновь становится понятной мудрость древних: «Claudi vicinus claudicat ipse brevi» ^[19].

– Глуповат, конечно, мальчик, – сказала Елизавета, повернувшись к монаху, как только Андрей вышел из покоев, – нет от него толку, да и наделён он мелкими пороками. Но что делать – он сын мой… Молитесь за него, падре. Он, как никто другой, нуждается в благосклонности небесных светил, ибо путь его омрачён отсутствием разума. А что вы думаете по этому поводу?

– Даже не знаю… – последовал ответ в духе лучших традиций китайской философии. Монах сидел безмолвно, не решаясь выказать свои эмоции ни позой, ни словами, разумно испугавшись гнева королевы по поводу любого из возможных комментариев.

– И ещё одно: я очень рассчитываю на вас, святой отец. Видите ли, мне подвернулось одно дельце, так что только вы сможете осуществить всё так, как надо. Речь идет о королеве Санче…

* * *

На следующий день после описанных событий первым из списка принца пал его тёзка – Андрей Изернийский, человек с безупречной репутацией, один из советников принцессы, мастер правосудия и составитель законов, который в своё время помог королю Роберту составить завещание. Его залитое кровью тело со множеством ран от меча нашли около порта Петруччи. Следующими должны были стать все члены семьи д’Артуа, а также родственники Филиппы.

Королева Елизавета готовилась к отъезду, когда за дверью послышался голос слуги, спрашивавшего, можно ли Андрею посетить её, чтобы проститься. Разрешив отпрыску войти, королева со свойственной ей «материнской нежностью» стала поучать его.

– Сын, послушай меня и постарайся уразуметь всё, что я скажу. Я позвала тебя не для того, чтобы обсуждать дела, а чтобы дать указания. Ныне у тебя нет иного прибежища, кроме твоего наставника Роберта. Хотя он и пользуется тобой в своих личных целях, но кроме него никому не доверяй и делай лишь так, как он велит. Все изменники и предатели, выступающие против твоего коронования и пытающиеся узурпировать твои законные права на трон, получат заслуженное наказание – в этом можешь быть уверен. Вынуди знать считаться с собой, не будь послушным щенком в руках жены, а этим мерзким придворным дай почувствовать, как нужно держаться рядом с законным правителем. Одно твоё имя должно внушать ужас врагам нашим! Я не хочу видеть тебя до тех пор, пока ты не станешь королём Неаполя. В добрый час! Вверяю тебя заботам Всевышнего. Теперь можешь идти, – сухо закончила королева, больше ничего не добавив перед долгой разлукой: она не пребывала в заблуждении относительно характера и нравов своего сына, поэтому и отношение к нему было соответствующим.