Вдребезги: GREEN DAY, THE OFFSPRING, BAD RELIGION, NOFX и панк-волна 90-х - Иэн Уинвуд Страница 33

Несмотря на то что Green Day покинули Lookout! в 1993 году, группа еще до этого успела засветиться в связях с мейджор-лейблом. Первые тиражи Kerplunk включали шуточный макет письма от IRS Records – лейбла, принадлежавшего медиагиганту EMI. Напечатанное на бланке письмо гласило: «Возможно, вы этого не знаете, но мы наблюдали за вами и думаем, что вы одна из самых популярных панк-групп в районе Залива со времен Dead Kennedys! [sic]… Мы попробуем связаться с вашим юристом и, возможно, выкупим вас у Lookout!». Как и ожидалось, эта шутка не произвела впечатления на IRS. Слухи об иске удалось заглушить только с помощью дипломатического мастерства Лоуренса Ливермора.

Для большинства молодых групп контракт на запись с мейджор-лейблом был непреодолимым искушением. Но это коварный путь, устланный разбитыми надеждами. Обещание огромного успеха – ничто по сравнению с угрозой краха. Успешные панк-группы на крупных лейблах можно было пересчитать по пальцам. Не говоря уже о Ramones и X, мейджоры не смогли добиться успеха с такими командами, как Husker Du и The Replacements, несмотря на то что обе группы обласкали критики. Панк-группа Sweet Baby увидела, что их альбом It’s a Girl резко пропал из виду, как будто его сбросили в шахту. Даже Social Distortion, на тот момент самая успешная американская панк-рок группа, которая работала с мейджор-лейблом, казалось, вызывала недоумение Epic Records. Один английский музыкальный руководитель, наблюдавший за их игрой в Лондонском «The Garage», заметил: «Не могу поверить, что мы вложили в это полмиллиона долларов».

Пока для большинства групп контракт с крупным лейблом был торжеством надежды над сухими фактами, история успеха Nirvana действительно заставляла поверить, что возможно все. Внезапно стало все равно, что в это время лейблы с самыми тяжелыми карманами принимали самые безрассудные решения. Не имело значения, что маркетинговые отделы понимали положение рынка не лучше, чем правила крикета. Все это не имело значения, потому что настал момент, когда группа, уверенная в своей уникальности и обладающая потенциалом привлекательности, могла выйти в свет. Nevermind мгновенно изменил аппетиты широкой публики. Прежде всего, это землетрясение махом погубило многие метал-группы. Но менее чем через три года эти аппетиты снова изменятся, хотя и более тонким образом. К тому времени, когда окровавленный трон Нирваны опустел, слушатели были готовы принять не менее потрясающую группу, но с менее гнетущей атмосферой. Очевидно, что Green Day как нельзя лучше подходили на эту роль, и невозможно спорить, что они прибыли на кастинг точно в нужное время.

«Nevermind приоткрыл форточку для Green Day, и мы через нее пролезли, – сказал Армстронг автору книги в 2016 году. – Я думаю, что мы абсолютно отличались от Nirvana. Но их искренность открыла двери для других аутентичных групп».

Условия, в которых существовала группа, можно без преувеличения назвать аскетичными. Впервые Green Day стали по-настоящему городской, а не пригородной группой, когда три ее участника перебрались в сквот в Западном Окленде. Этот шаг послужил источником вдохновения для трека «Welcome to Paradise», который впервые прозвучал на Kerplunk. Одну из самых известных песен группы буквально пришлось вылавливать из болта тупиковых идей. Пришлось в срочном порядке организовывать операцию по спасению, чтобы встряхнуть вялый треклист Kerplunk. «Альбом вышел бы кошмарным, если бы я не включил туда эту песню», – говорит Билли Джо. В новом жилище вокалист сменил безмятежность провинциальных пейзажей на опасность центральной части города. «Этот внезапный страх заставил меня дрожать, / потому что теперь кажется, что я здесь один, / и я чувствую себя таким одиноким», – поет он в первом куплете песни, которую лучше всего рассматривать как письмо матери в рифме. Сегодня Билли говорит, что «Welcome to Paradise» «о переезде из дома моей [мамы] в Западный Окленд и о том, каким шокирующим событием это было. По сути, я уехал из рабочего пригорода в гетто».

К 1993 году группа снова переехала, на этот раз в Беркли. Теперь Green Day проживали в недорогой квартире, построенной на цокольном этаже викторианского особняка. Тогда, как и сейчас, Беркли был студенческим городком с высоким спросом на арендуемую недвижимость. Чтобы удовлетворить высокий спрос, владельцы строили бетонные барьеры под цокольными этажами. Внутри использовали гипсокартон, чтобы разделить пространство на небольшие комнаты. Во владении Green Day были три маленькие спальни, еще более маленькая кухня и ванная, настолько компактная и изящная, что в ней не хватило бы места написать на стене матерное слово. В новом доме группы также была гостиная, которая использовалась как площадка для репетиций. Позже зрители MTV краем глаза увидят эти жилищные условия в дебютном музыкальном видео группы, которое Green Day решили снять в Беркли. Это был четырехминутный клип на остроумную песню, вдохновленную местечком в штате Вашингтон, где однажды им довелось выступать, в городе под названием Лонгвью.

Осенью 1992 года Роб Кавалло, двадцатидевятилетний продюсер и менеджер по работе с клиентами Warner Bros. Records, устроился в Sound City Studios в Ван-Найсе и записал одноименный дебютный альбом одних из самых недооцененных панк-рокеров Лос-Анджелеса – группы The Muffs. Во главе с бас-гитаристкой и вокалисткой Ким Шаттак The Muffs объединили сладкие мелодии с острыми протестными текстами. Впечатленный этим, Кавалло подписал с группой контракт и получил от работодателей две тысячи долларов на запись четырех треков. Несмотря на то что он занимал «самое низкое место» в пищевой цепочке компании, его усилия нашли одобрение у Ленни Уоронкера, тогдашнего президента «Warner Bros. Records». Уоронкер утвердил бюджет в сто тысяч долларов на запись полного альбома.

Как и многие подобные группы того времени, The Muffs испытывали дефицит во всем, кроме таланта. Нуждаясь в юридическом представительстве и менеджменте, они воспользовались услугами Эллиота Кана и Джеффа Зальцмана. Однажды ночью, работая над треками The Muffs, Зальцман положил кассету на стол, за которым сидел Роб Кавалло. Ему сообщили, что он должен послушать кое-какую группу. С этими ребятами только начали работать, они захотели заключить сделку с крупным лейблом. Они называют себя Green Day.

«Хорошо», – сказал продюсер. Глядя на кассету, он подумал: «О Господи, только не очередная группа».

Роб Кавалло провозился за микшерным пультом до часа ночи. Готовясь к поездке домой, он чуть было не забыл сунуть в карман куртки кассету, которую ему вручили всего час назад. Когда большинство жителей Лос-Анджелеса спали, Кавалло, который сам уже клевал носом, вставил кассету в стереосистему своей машины и устало нажал кнопку воспроизведения. «Я подумал: “Надо бы это послушать”, – вспоминает он. – Никогда не знаешь, что подвернется, так что нельзя лениться». Среди других песен на кассете были представлены четырехдорожечные демоверсии композиций под названием «She and Basket Case». Несмотря на позднее время, сонливость Кавалло как ветром сдуло. После первых же куплетов он подумал: «Черт возьми, мне это пиздец как нравится! Кто эти парни?.. Эта группа шикарная!» На следующее утро он позвонил Джеффу Зальцману и вынес приговор. «Отпад! – сказал менеджер. – Почему бы нам не приехать в Беркли и не познакомиться с ребятами?» К этому моменту самый скромный сотрудник самого влиятельного звукозаписывающего лейбла в мире уже принял решение подписать контракт с Green Day и спродюсировать их следующий альбом. Кавалло не стал обсуждать этот вопрос с корпорацией, а сам разработал план действий.