Ракетный центр Третьего рейха. Записки ближайшего соратника Вернера фон Брауна. 1943-1945 - Дитер К. Хуцель Страница 32

В настоящее время ситуация на фронте быстро менялась. Советские войска подходили к Германии с востока и севера. Союзники зажимали Германию в тиски, наступая с юга и запада; жизненные силы выкачивались из страны капля за каплей. Все наши действия, мысли и инженерные усилия находились под влиянием стремительно меняющейся военной обстановки. Германия неуклонно теряла подконтрольные территории, а возрастающая мощь бомбардировок союзников нарушала и разрушала производственный процесс и транспортное сообщение, от которого зависела наша работа. Мы испытывали дефицит во всем: в сырье, материалах, промышленных деталях и людях.

Между тем успехи союзников во Франции заставляли нас эвакуировать батареи пусковых установок все дальше на север – в Голландию, дальше и дальше от Лондона. Мы были вынуждены применить все возможные средства, чтобы увеличить дальность действия ракет. В настоящее время нам приходилось работать над увеличением емкости топливного бака, а следовательно, требовать дополнительных поставок топлива и увеличивать время работы двигателя. Все эти изменения влияли на ракету в целом, и от нашего инженерно-технического персонала требовалось больше таланта и фантазии, чем при разработке совершенно новой конструкции. Мы не только стремились запустить усовершенствованную ракету в серийное производство, но и пытались сделать так, чтобы изменения не замедлили производство. Против нас было два фактора: нехватка времени и нормированные проектные ограничения.

Во время работы мы столкнулись с новым и совершенно непредвиденным явлением, которое назвали Luftzerleger – «разрыв в воздухе». Многие ракеты поражали цель, не сохраняя своей целостности, то есть разваливались перед нанесением удара. Запуская A-4 над Балтийским морем, мы не замечали этого явления. На воде всегда оставалось пятно краски, а то, что иногда этих пятен было несколько, мы объясняли явлением дисперсии под водой после удара.

Но потом мы начали проводить запуски с поражением наземной цели – из Близна на юго-западе Польши в безлюдный, болотистый район Припяти. Вскоре мы обнаружили явление разрыва в воздухе. Мягко говоря, нас беспокоила регулярность, с которой перед попаданием в цель ракета разваливалась на части, и они рассеивались по большой территории.

Для лучшего наблюдения за траекторией ракеты во время последних секунд полета с острова Ойе произвели несколько вертикальных экспериментальных запусков. При таких запусках пусковой расчет опасался за собственную безопасность, но, как и планировалось, влияние вращения Земли неизбежно приводило к тому, что ракета падала в море либо взрывалась в воздухе примерно в двух километрах к западу от острова.

Некоторые запуски проводились вскоре после захода солнца и были очень зрелищными: ракета поднималась на большую высоту, выходила из области земной тени и вдруг вспыхивала, как яркая, стремительно движущаяся звезда. Во время подъема скорость ракеты падала; на пике траектории ракета на мгновение замирала, а потом начинала снижаться все быстрее и быстрее, пока снова не входила в область земной тени. Во время одного из запусков ракета А-4 поднялась на рекордную высоту 1190 километров, время работы двигателя составило 67 секунд.

Однако на основании результатов проведенных испытаний не было сделано никаких выводов. С другой стороны, собранные в течение нескольких месяцев доказательства продемонстрировали, что причина заключается в структурном выветривании обшивки носовой части ракеты из-за перегрева. Нам наконец удалось решить эту проблему частично, но устранить ее полностью мы не смогли.

В общем и целом было произведено 264 экспериментальных запуска ракеты A-4/Фау-2 за время существования Пенемюнде начиная с 13 июня 1942 года и заканчивая 19 февраля 1945 года. Из них 165 ракет было запущено с ИС-7, 39 ракет с ИС-10, 23 вертикальных запуска с острова Ойе и 37 запусков с ИС-6 и из поселка Зайдлунг. Из них 117 ракет были серийными, произведенными на заводе «Миттельверк»; 2 ракеты А-4b были собраны в Пенемюнде; все остальные ракеты А-4 производились непосредственно в Пенемюнде. Переломный момент в запусках произошел весной 1944 года, когда нас стали преследовать неудачи. Примерно 3550 Фау-2 были запущены в оперативном режиме, из них около 650 ракет не достигли своей цели, главным образом из-за разрыва в воздухе. Доля повреждений на восходящей траектории во время боевых пусков составляла 4 процента при условии, что ракеты хранились надлежащим образом и запускались через несколько дней после сборки. Так как количество запусков в месяц было немного меньше числа выпус каемых ракет, запуски редко задерживались. На заводе «Миттельверк» с сентября 1944 по март 1945 года выпускалось в среднем 650 ракет в месяц. На основании результатов оценки запусков 1200 ракет Фау-2 была установлена вероятность поражения цели, равная 78 процентам.

Боевой заряд Фау-2 всегда имел вес 998 килограммов (одну метрическую тонну). Экспериментальные ракеты с увеличенными топливными баками имели максимальную дальность действия 479 километров, хотя окончательная эффективная дальность боевых Фау-2 составляла 354 километра. В ракетах для боевых запусков время топливной заправки было сокращено до 12 минут. О том, что ракета Фау-2 в результате доработки стала оружием, управлять которым под силу даже идиоту, свидетельствовала высокая вероятность поражения цели.

Работа с фон Брауном внесла значительные изменения в мой привычный образ жизни. Короче говоря, мой рабочий день стал ненормированным. Мне частенько приходилось срываться на экстренное совещание, связанное с программой запусков в Хайделагере и постоянным изучением явления разрыва в воздухе; или я отправлялся в Пудаглу, в штаб-квартиру Штейнхофа, в предрассветные часы участвуя в техническом совещании, связанном с гироскопами; иногда я проводил большую часть ночи на конференции в Эрзалин-Эрзацайллагер-Линденмайр (кодовое название лаборатории узлов и блоков) по вопросам наладки регуляторов давления.

Хотя на ИС-7 мне часто приходилось работать сверхурочно, там я, по крайней мере, решал знакомые технические вопросы, и ИС всегда находился на одном месте. Теперь мне приходилось решать новые для меня технические задачи, а места проведения совещаний находились далеко друг от друга. Поездки домой в Козеров в такие дни меня утомляли; в лучшем случае поезда ходили нерегулярно, а от станции до дома я долго шел пешком. Чтобы облегчить себе положение, я снял комнату в квартале, где жили холостяки, – в Строении-1, всего в нескольких шагах от Строения-4.

Проживая на базе, я смог чаще приходить в офицерский клуб, чтобы поболтать с друзьями за ужином и после или даже просто расслабиться и почитать. Просмотр фильмов в большом зале служебного здания в лагере Карлсхаген давал шанс убежать от реальности. Фильмы, к счастью обычно не связанные с войной, были старыми, но качественными. Странно, но когда требуется поддержка в тяжелой и постоянно ухудшающейся ситуации, человек цепляется за то, что ему давно знакомо и напоминает о стабильности и более приятных временах. Однако нередко нам приходилось резко возвращаться в реальность, когда изображение начинало мерцать, а звук пропадал. В темноте на экране появлялось сообщение: