Королевство вандалов. Взлет и падение - Ганс-Иоахим Диснер Страница 31

Вандальский флот был в целом боеспособней сухопутного войска, хотя не следует придерживаться и преувеличенных представлений о морской мощи вандальского государства. Уже в иберийский период вандалы проявили интерес и склонность к морским переездам; естественно, сначала их учителями были римские матросы и штурманы, использовавшиеся начиная приблизительно с 425 г. Э. Ф. Готье подчеркивает ^[172], что и позднее флотские команды составлялись по большей части из иноплеменников, а именно, из пунийско-североафриканских и мавританских матросов и воинов, так что вандалы при случае выставляли лишь высший и средний «офицерский» состав, который иногда мог подкрепляться еще силами обеспечения безопасности. Такой взгляд на положение вещей скорее всего совершенно оправдан, хотя ведение войны на море, естественно, сильно зависело от времени и места военных действий. Как команды, так и корабли поначалу были нацелены на военные и грабительские походы. Новые эскадры, как правило, состояли из маленьких, легких «крейсеров», которые в среднем принимали на борт не больше 40 или 50 человек. Конечно, были и военные и транспортные корабли большего размера, на которых можно было перевозить, например, лошадей. Основным опорным пунктом флота был Карфаген, располагавший соответствующей, созданной еще пунами гаванью и многочисленными арсеналами и верфями. Сообщения о работе осужденных ортодоксальных епископов на Корсике в качестве лесорубов позволяют предположить, что вандалы строили корабли и на этом богатом деревом острове.

Численность флота скорее всего была подвержена сильным колебаниям. Л. Шмидт предполагает, что морская мощь вандалов после Гейзериха снизилась и в качественном отношении ^[173]. И в самом деле примечательно, что Гелимер не выступил против довольно пестрого флота Велизария своими собственными кораблями. Очевидно, королевские эскадры летом и осенью 533 г. были полностью задействованы в сардинской экспедиции. Момент оказался упущенным; в любом случае, последний вандальский король до битвы при Трикамаре даже не пытался предпринять контрдействия против византийского флота. Уже сам Гейзерих демонстрировал большую сдержанность в ведении морской войны. До нас не дошло никаких сведений о сколь-нибудь крупной морской битве, и решающее значение имели скорее военные хитрости – такие, как атака брандеров в 468 г., – чем собственно военное превосходство.

Несмотря на разнообразные недостатки, вандальский военный потенциал был все же столь велик, что мог до последнего момента гарантировать «внутреннюю» безопасность в государстве. Наряду с армией существовали полицейские части, способные устранить или подавить временные волнения. Следует также учитывать и применение кавалерийских формирований в полицейских целях, как во времена религиозных гонений Гунериха. При Трасамунде, кроме того, были созданы части так называемых «vigiles» (караульных), которые восходят к римскому или остготскому образцу. О них сообщает обнаруженная в Нумидии (у Маркимени = Айн Беида) надпись, из которой можно извлечь, что эти формирования отвечали за безопасность поселений и тюрем; место находки – пограничная область Нумидии – позволяет заключить, что новые караульные войска каким-то образом использовались и для обороны границ от мавров. Во всяком случае, плохо сохранившаяся надпись не позволяет сделать никаких детальных выводов ^[174].

Люди, приверженные своим прежним представлениям о блеске военной мощи вандалов или других племен эпохи Великого переселения, должны быть разочарованы нарисованной здесь картиной. Государство, созданное Гейзерихом со столь большим размахом, не располагало длительным запасом прочности; оно должно было перейти от наступательных действий к обороне, но не смогло своевременно приспособиться к новым условиям. При желании можно установить несколько периодов, в которые были допущены основные просчеты. Особенно показательны начальный этап при Гунерихе, который предпочел преследования ортодоксов основательному обеспечению безопасности государства во внешнеполитической сфере, и заключительный этап при Хильдерихе, который оказался во всех отношениях неспособным к ведению войны. Гелимер за короткий срок своего правления вряд ли смог бы наверстать упущенное и был вынужден вступить в решающую битву, располагая лишь незначительным количеством войск, кораблей и укреплений. Естественно, возникает вопрос, почему ввиду количественной слабости вандалов не был сделан больший упор на «рекрутские наборы» среди мавров или провинциальных римлян. В качестве вандальских вспомогательных частей часто упоминаются мавры и берберы, но не римляне. В вандальских вооруженных силах засвидетельствовано только два офицера с латинскими именами. Вероятно, в этом отношении недоверие германцев к провинциалам никогда не улегалось; к тому же, естественно, местное смешанное население Северной Африки считалось неполноценным в военном отношении и не было пригодно для таких «блиц-походов», как предприятия против Каваона или против Сардинии.

Кроме того, короли вплоть до острой угрозы со стороны Юстиниана, пожалуй, и не задумывались о возможности значительной военной опасности. Конечно, Гелимер сразу же после узурпации реорганизовал войско и флот, так как он должен был предпринять незамедлительные действия против мавров и подготовить экспедицию на Сардинию. Таким образом, все еще оставалась возможность проведения быстрых военных действий, что облегчалось концентрацией сухопутных и морских вооруженных сил вокруг Карфагена, чей тыл образовывали «sortes Vandalorum» (наделы варваров). Очевидно, эта местность предоставляла самые наилучшие возможности для вооружения и обучения военных контингентов ^[175]. По этому видно, что вандалы до последнего момента умели использовать выгоды своего геополитического положения. Концентрация поселений и вооруженных сил в области северо-восточного Туниса, из которой легко можно было осуществлять контроль над островами и путями сообщения между западной и восточной частью Средиземного моря, была в крайней степени благоприятной. Поэтому можно было позволить себе потерю западной и южной пограничных областей, которые были отделены от зоны собственно вандальской колонизации промежуточной зоной провинциально-римских областей. Открытые, незащищенные границы ни в коем случае не представляли собой только недостаток. Они делали возможным разумную экономию денег и войск и подходили для затяжного ведения войны на широких пространствах, не сдерживаемого никакой пограничной стеной. Тактика «выжженной земли», о которой сообщает еще Геродот в связи с древними скифами, была задействована и Гейзерихом. Конечно, нельзя сказать, осознавали ли его преемники преимущества открытой границы, которую можно было защищать в любом месте без потери военного и политического престижа. Может быть, для них «отказ от фортификаций» был скорее реакцией на недостатки римской системы пограничных укреплений, которая в конечном итоге оказалась ошибочной или бесполезной и в Африке.