Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний - Анатолий Манаков Страница 31

Женщины из этих мафиозных банд отличаются не столько своим тяжелым, ненавидящим взглядом, сколько крайней жестокостью, цинизмом и безжалостностью. У них достаточно хорошая память, но, как любой убийца, они быстро забывают то, что хотят забыть. На суде обычно угрожают судьям расправой и с гордостью говорят о своей принадлежности к ЭТА. Чаще всего они неумны и необщительны.

Случайное ли совпадение или нет, но практически у всех террористов Эускерии отрицательный резус-фактор крови. Сие подается ими как еще одно подтверждение превосходства их расы. Кредо этаровцев: «Пусть о нас говорят! Неважно что, но пусть говорят! За идеал можно не только умирать, но и убивать!» Сокращенное название ЭТА кто-то из испанцев раскрыл как ГББ – глупые, безграмотные болваны…

В Стране Басков времен франкистской диктатуры царила атмосфера циничного глумления, низводящего страдание человека от причиненной ему физической боли к явлению обыденному. В таком обществе, где фашиствующим экстремистам раздолье, баскские священники ни разу не возвысили своего голоса против насилия со стороны государственного терроризма мадридских властей. Лишь после появления на сцене террористов ЭТА они стали периодически призывать к примирению, просить от родственников жертв террористических актов простить убийц. Цинизм типичен не только для баскских националистов-экстремистов, но и для самого отвратного, что есть во многих местных клерикалах.

При таком гремучем замесе политика превращается в теологию, гражданское волеизъявление – в один из актов религиозной, по сути, веры в мессианство избранного Богом народа. Если в демократическом обществе верить или не верить в своих политических лидеров, верить или не верить в Рождество и Воскресение – дело сугубо личное каждого гражданина, его суверенное право, то в Стране Басков сомнение в непогрешимости идеологов сепаратизма и в добрых намерениях террористов ЭТА длительное время воспринималось как чуть ли не смертный грех, требующий покаяния. Баскские клерикалы любили выставлять демократов в Мадриде и у себя дома в Бильбао носителями нетерпимости, поэтому и призывали проявлять сочувствие к семьям террористов. Те же, кто по их вине оказались в могиле или инвалидами, не должны были мешать процессу примирения.

Читая обращения баскского епископата к террористам, не обнаружишь там апелляции к их католической вере. Священники, и это тоже примечательно, никогда не навещают в тюрьмах заключенных террористов с целью добиться от них покаяния, хотя почти все этаровцы считают себя правоверными католиками. Да и сами главари террористов с раздражением относятся к любым разговорам об этике и морали. Из заключенных-террористов в Ирландии, например, на покаяние решились всего двое, причем оба – протестанты.

«Этаровцы считают себя борцами за святое дело, хотя в действительности это просто банда убийц, – пишет испанский журналист Матиас Антолин, автор книги «Запах страха». – И никакой нет войны за национальную независимость и освобождение от «испанской агрессии». Что есть, так это отбросы баскского общества из фундаменталистов-фанатиков, убийц, лишенных всякого здравомыслия. Единственный путь борьбы с ними – заставить их осознать, что никакой поддержки или симпатии граждан у них нет и не будет. Всем нам надо исходить из того, что этаровцы попадают в тюрьму не за политические преступления, а за убийства. Поэтому никаких особых условий содержания предоставлять им нельзя».

Во Франции, где до последнего времени этаровцы находили для себя убежище, могли пройти годы, прежде чем их снова привлекали к какой-нибудь операции. Тамошние полицейские и обычные граждане вынуждены были повнимательнее присматриваться к «французам испанской наружности и акцента». В результате тесного сотрудничества между спецслужбами Испании и Франции к 2003 году военный аппарат ЭТА, базировавшийся на территории этой страны, фактически был ликвидирован.

И мало кто мог тогда с достаточным основанием предвидеть, что через год последует новый удар террористов, но уже несколько иной масти. Всем казалось, что в конце туннеля наконец-то появился свет. На самом же деле то был не конец туннеля, а свет от фар бешено несущегося навстречу поезда.

* * *

В тот мартовский день 2004 года консьерж Луис Гаррудо вышел из своего дома и, как обычно, направился за газетой в киоск совсем рядом с железнодорожной станцией города Алкала де Энарес. По дороге внимание его привлекли трое мужчин. Они только что вылезли из белого фургона и спешно устремились в сторону станции. Запомнились же ему тем, что у каждого на плече висело по одинаковой спортивной сумке синего цвета, а лица свои они прикрывали белыми кашне, намотанными вокруг шеи, и шерстяными шапочками, хотя в общем-то было достаточно тепло. Консьерж невольно подумал: «Эти ребята, похоже, собираются брать банк». Некоторое время он шел за ними, пока те не исчезли в здании вокзала.

Взяв газету, Луис Гаррудо вернулся на свое рабочее место. Из радиоприемника доносился знакомый голос диктора: «Доброе утро! Сейчас ровно семь утра, четверг одиннадцатого марта. Судя по прогнозам, надвигаются ливневые дожди. До выборов осталось три дня, чрез сорок восемь часов завершается предвыборная кампания. В воскресенье нам предстоит голосовать и, возможно, под дождем. Такое впечатление, что никто не в состоянии предсказать исход голосования…»

Семичасовая электричка уже в пути. В 7.39 она должна подойти к мадридскому вокзалу Аточа. За нею с интервалом в пять минут следовали еще три состава. Заняв свое обычное место у подъезда дома, Луис Гаррудо посматривал в сторону белого фургона. Ему невдомек, конечно, что две недели назад эта автомашина была угнана, а цель тех, кто вышел из нее, не ограбление банка.

Взрывы прогремели в четырех электричках почти одновременно. Взрывчаткой разворотило вагоны, многие тела пассажиров взрывной волной отбросило на десятки метров от железнодорожного полотна. Услышав об этом по радио, консьерж сразу позвонил в полицию, сообщив о белом фургоне и подозрительных личностях с синими спортивными сумками. Вскоре подъехали полицейские и отбуксировали машину для досмотра, поскольку та находилась еще и в розыске.

В час дня премьер Аснар сделал несколько телефонных звонков главным редакторам наиболее влиятельных испанских газет и заверил их, что исполнители теракта – баскские террористы ЭТА. В восемь вечера он снова позвонил им и подтвердил сказанное ранее. За этот период министр внутренних дел дважды собирал журналистов на пресс-конференции, выдвигая в качестве главной именно версию баскского терроризма, хотя к тому времени ЭТА через своих посредников заявила о том, что не несет никакой ответственности за массовые убийства в Мадриде. «Мы в это не верим», – утверждал министр внутренних дел. Стараясь не отставать от своего начальства, министр иностранных дел уже разослала во все свои посольства указание разъяснять иностранным правительствам, что автором террористического акта была именно и исключительно ЭТА. По просьбе испанского правительства было созвано заседание Совета Безопасности ООН, а члены его, мягко говоря, введены в заблуждение.

К вечеру следующего дня на улицы Мадрида вышли более миллиона человек выразить свой протест. Несколько часов огромное скопление людей стояло под проливным дождем, не двигаясь с места. И лишь когда к демонстрантам присоединился премьер Аснар, увидевшие его начали кричать: «Кто это был? Скажи правду!» По всей стране люди задавали тот же самый вопрос, требуя от властей прямого ответа.