От Великой княгини до Императрицы. Женщины царствующего дома - Нина Молева Страница 30

Борис знал, что среди вызванных для участия в Земском соборе слишком много его недоброжелателей, и распорядился задержать их на пути в Москву. Но справиться с народом и боярством московским не удалось и на 7-й день после смерти Федора правительница вынуждена была публично заявить в Кремле, что хочет принять иноческий сан. Постричься, но не отказаться от власти, хотя в Новодевичий монастырь она уехала «простым обычаем», безо всяких церемоний. Среди претендентов были позиции двух братьев Романовых — Федора и Александра Никитичей. Раскол в Боярской думе вынудил Бориса сначала скрыться на своем кремлевском подворье, а позже бежать из Кремля к сестре в Новодевичий монастырь. Его интересы оставался представлять и защищать один патриарх, не пользовавшийся авторитетом среди боярства. Напротив — каждое его вмешательство в дела политические вызывало бурю негодования и оскорблений в адрес князя церкви.

17 февраля истек срок траура по Федору — приступили к избранию. Сторонники Бориса представили патриарху «хартию», в которой свидетельствовали, что якобы Грозный посетил больного Бориса и на пальцах показал, что Федор, Ирина и Борис для него равны, «как три перста», и что также показал Федор о Борисе. Явная ложь.

17 февраля с истечением срока траура сразу же приступили к избранию царя. Сторонники Годунова собрались на патриаршем дворе, где составили хартию в его пользу. Одновременно собравшаяся боярская дума предложила народу целовать крест именно ей. Народ отказался, сами бояре не могли договориться между собой. Годуновский собор организовал 20 февраля шествие к Александре и Борису в Новодевичий монастырь. Годунов ответил отказом и желанием постричься в монахи — ему надо было покончить с клеветой о цареубийстве. Настроение столицы стало меняться.

Патриарх распорядился оставить все церкви открытыми с вечера 20-го до утра 21-го, что привлекло в них множество народу. Утром шествие в Новодевичий монастырь было повторено, но с наиболее почитаемыми иконами и великим множеством народа. Борис сначала категорически отказывался и даже, обернув шею платком, показал, что скорее удавится, чем вступит на престол, но затем выразил согласие. Патриарх отвел его в монастырский собор и тут же нарек на царство.

Церковники первыми высказались в пользу Бориса, пригрозив, что если их ходатайство не будет удовлетворено, они затворят церкви и положат посохи. 26 февраля Борис проследовал в Кремль, был встречен хлебом-солью, благословлен патриархом в Успенском соборе на царство, но после этого снова вернулся в Новодевичий монастырь — он ждал ходатайства официального правительства, которого не последовало.

В течение марта Борис оставался в монастыре, но все чаще наезжал в свою вотчину и фактически начал выполнять функции правителя государства, в котором руководители приказов испытывали все большую необходимость.

Бояре вспомнили о жившем в деревне Симеоне Бекбулатовиче, хотя никакой популярностью этот чужеземец и не пользовался. Чтобы нейтрализовать эту интригу, сторонники Годунова организовали новое шествие в Новодевичий монастырь, после которого Годунов вообще отказался от престола, но старица Александра «повелела» ехать ему без промедления в Кремль: «Приспе время облещися тебя в порфиру царскую». Указание царицы должно было заменить решение Боярской думы. Борис 30 апреля вторично торжественно въехал в Кремль, выслушал службу в Успенском соборе и теперь уже водворился в царских палатах.

Чтобы подавить оппозицию, Борис распустил ложный слух о военной угрозе со стороны Крыма, начал собирать ополчение на Оке. Избирательной грамоты так и не было, а под сочиненным текстом стояли только подписи духовных лиц. По окончании Серпуховского похода Борис исполнял фактически царские функции, но это не было равнозначно коронации. До 1 сентября духовенство во главе с Иовом организовало еще одно шествие в Новодевичий монастырь, куда заранее приехал Борис, с просьбой, чтобы он венчался царским венцом «по древнему обычаю». Согласие. Присяга не в боярской думе, как то полагалось, а в соборе, где распоряжался Иов.