Переводчик Гитлера. Десять лет среди лидеров нацизма. 1934-1944 - Евгений Доллман Страница 30

Нет смысла говорить, что при дворе узнали об этом очень быстро и всласть повеселились – особенно принцесса Мария-Жозе, которая посчитала этот инцидент прекрасным дополнением к ее портрету фюрера, грызущего шоколад.

Но вот все преграды, оперные представления, гала-обеды, публичные празднества и минимум важных дискуссий завершились, и майский визит подошел к концу. Я хочу закончить свой рассказ о нем еще двумя событиями из официальной программы. Первым было вечернее шоу на прекрасной римской площади ди Диена, обрамленной соснами. Программа, включавшая в себя народные танцы и парад конных королевских карабинеров, завершилась кавалерийской атакой, большим салютом и «Гимном Риму» Пуччини. Парадные места, зарезервированные за Виктором-Эммануилом и Гитлером, располагались в первом ряду, а места Муссолини и итальянских министров – в ряду позади них. Возмущенный тем, что его лучший друг и коллега сидит позади «короля-щелкунчика», Гитлер пригласил Муссолини сесть рядом с ним. Однако дуче в ту пору был еще независимым и поступал как настоящий государственный муж. Он только нахмурился и покачал головой, предотвратив тем самым новый скандал.

И вот наступил заключительный день во Флоренции. Гитлер был сыт по горло былым и нынешним великолепием и императорским величием Рима. И вот, наконец, он остался один на один со своей избранной невестой – городом Медичи, и именно здесь свадебные торжества этого самого нелепого политического брака нашего времени достигли своего пика. С этого дня Флоренция стала признанной любимицей Гитлера. Ему здесь понравилось все: и дворцы, и музеи, и ликующие толпы, и улицы, вдоль которых стояли люди, одетые в костюмы ушедших эпох, и прощальный ужин в палаццо Риккарди, даже дамы высшего света Флоренции, которые пришлись ему по вкусу тем, что даже самая красивая из них имела множество детей и была лишена снобизма своих римских и неаполитанских сестер. Он искренне восхищался ими и отпустил несколько мрачных замечаний по поводу легкомысленного отношения немецких аристократок к вопросу продолжения рода.

Его нельзя было увести из Уффици, где он стоял перед шедеврами Раннего и Высокого Возрождения гораздо дольше, чем предвидели хозяева. «Когда у меня было время любоваться картинами, я был слишком беден, – с грустью заметил он, – а теперь, когда у меня есть положение в обществе, я не имею на это времени».

Муссолини, сопровождавший фюрера, воспринял его слова с недоумением. Он беспечно признался, что впервые в жизни находится в сокровищнице итальянского искусства, и предложил поскорее завершить экскурсию, поскольку потомки Липпи, Боттичелли, Гирландайо и Бронзино уже собрались на площади Синьории, чтобы приветствовать уважаемого поклонника их города и его художественных сокровищ. Из всей свиты Муссолини только граф Чиано и его юные спутники хотели бы задержаться в музее подольше, к большому неудовольствию дуче. Они с интересом рассматривали прелести флорентийских дам XIV и XV веков и долго торчали в каждом зале.

Вскоре и этот день подошел к концу, но для Гитлера Флоренция осталась самым ярким пятном его «свадебного» путешествия. Даже 30 января 1943 года, когда мысль о неминуемом падении Сталинграда наполняла тоской его душу, он завел с флорентийцами, входившими в состав итальянской делегации, долгий, полный ностальгии разговор об их родном городе. Это было единственным радостным событием на том мрачном вечернем чаепитии, которое состоялось в ставке фюрера в тот день, когда вдали от Арно его окруженные под заснеженным Сталинградом войска ожидали своей гибели.

Когда поезд шел через Альпы, донна Элеонора Аттолико, очаровательная и умная жена итальянского посла в Берлине, преподнесла всем приятный сюрприз. Донну Элеонору, с которой, казалось, Бронзино написал свой портрет Элеоноры Толедской, Адольф Гитлер выделял из всех дам дипломатического корпуса, а молодые и наиболее привлекательные холостяки в немецком министерстве иностранных дел считали ярким примером того, какой должна быть жена старшего дипломата. Гитлер всегда лучезарно улыбался этой прекрасной женщине, предлагая ей руку после приема, и она лучше всех знала, как поддерживать в нем хорошее настроение, выслушивая с ангельским терпением его разглагольствования о женщинах, образовании, продолжении рода, искусстве и театре. Я уверен, что она понимала только половину того, что он говорил, но никогда не показывала и виду.

Короче говоря, донна Элеонора предложила первым дамам Третьего рейха тоже совершить путешествие на юг, отчего они пришли в неописуемый восторг. Фрау фон Риббентроп, фрау Гесс, фрау Франк, фрау Кейтель, фрау Боулер и некоторые другие должны были участвовать в визите правительственной делегации Германии неофициально, держась в тени. Большинство из них оказались совершенно непригодными для такого дела. К счастью, мое участие в этом переходе валькирий через Бреннер было сведено к минимуму, но я имел возможность наблюдать ряд очень смешных эпизодов. Многие женщины терпеть не могли друг друга, поскольку считали, что их мужей обошли при раздаче званий и должностей. Как и все представительницы женского пола, они были любопытны, но ради удовлетворения своего любопытства не собирались ничем жертвовать. Естественно, они хотели, чтобы их приняли при дворе ее величества королевы-императрицы, но не собирались – по крайней мере, вначале – соблюдать требования этикета. Ни один комедиограф не смог бы придумать более комичной сцены, чем обучение этих дам реверансам. На этом уроке очаровательная графиня вместе с женой немецкого посла показывали им, как выполнять ритуальный поклон. Обе грациозные женщины устроили первым дамам Третьего рейха поистине незабываемую демонстрацию этого изящного ритуала, но все их усилия оказались напрасными. Во-первых, жены немецких лидеров просто физически не способны были выполнить реверанс, а во-вторых, с какой это стати они должны кланяться перед этой выскочкой из Черногории и ее недомерком мужем? В конце концов было принято компромиссное решение – дамы слегка поклонятся, подняв правую руку, и я очень сожалею, что меня не было во дворце, когда они столь курьезным образом приветствовали королевскую чету.

Не менее трудно было убедить фрау фон Риббентроп, что не она, а фрау фон Макензен была первой дамой Германии в Италии и потому должна была сидеть справа от ее величества. Они так и не смогли решить, кто из них главнее, когда их приняла, с явной неохотой, темноволосая, похожая на матрону королева. Ее величество решила проблему просто, жестом пригласив жену посла сесть справа от себя. После этого она принялась беседовать с ней по-итальянски, что никак не улучшило настроения фрау фон Риббентроп.

Немецкие дамы чувствовали себя в Италии королевами, но при этом радовались, что в Германии свергли монархию и создали Третий рейх. Как я и предполагал, во время путешествия по Неаполю их разделила толпа, и они и их сумки оказались среди неаполитанцев, встретивших их бурным ликованием. Они не знали, что предками этих людей были греки, и жители Неаполя, от которых пахло потом, рыбой и чесноком, вызвали у них отвращение. Путешествие стало самой настоящей пыткой, особенно для фрау фон Макензен, и завершилось во Флоренции грандиозным скандалом между нею и фрау фон Риббентроп, разрушившим идиллию, которой так наслаждался фюрер.

Впрочем, проблемы, созданные неофициальным визитом официальных хозяек Третьего рейха, были сравнительно легко разрешимыми. Меня гораздо больше встревожило, когда дон Артуро Боккини вскоре после прибытия Гитлера в Рим спросил меня, знаю ли я фрейлейн Еву Браун. Я ответил утвердительно, хотя встречал ее всего лишь один раз, когда пил кофе вместе с адъютантами Гитлера. Его превосходительство очень хотел знать, как она выглядит и каково ее «положение». Я сказал, что она выглядит как типичная секретарша, скромная и без претензий, белокурая и довольно красивая, – а почему его это интересует?