Наша союзница - ночь - Анна Старинова Страница 30

Для Ивана Хариша это была уже не первая вылазка, и он был в самом хорошем настроении. Он разговаривал, шутил, но не терял времени и внимательно изучал местность, делал заметки в своей полевой книжке.

Машина катила по белой пыльной дороге, оставляя за собой будто дымовую завесу, которую слабый ветер медленно сносил в сторону: мы ехали по небольшой долине, навстречу текла быстрая горная река. Потом мы стали по спирали круто подниматься в гору. Подъезжая к поворотам, Пепе неизменно сигналил и замедлял скорость, чтобы не столкнуться с встречной машиной.

Склон горы, по которому вилась дорога, порос редкой сосной и кустарником. На одном из поворотов водитель внезапно резко затормозил и загудел перед медленно переходящим через дорогу ослом, нагруженным корзинами с оливами. Мы проезжали то через дубовые лесочки, где было сумрачно и тихо, то через поляны, где виднелись небольшие валуны, проезжали и мимо олив, на которых было больше спелых черных плодов, чем листьев.

Сидя рядом с Хуаном Пекеньо, я невольно думала о том, сколько пережил за свою жизнь этот небольшой ростом, но сильный духом человек. Восхищалась им, его отвагой и инициативой, настойчивостью, выносливостью и мужеством при действиях в тылу противника, о чем уже знал весь народ. При разборе результатов операций Доминго и Рудольфо не раз отмечали Ивана Хариша как командира группы, которая в любых сложных условиях неизменно успешно выполняла задания: разрушала важные военные объекты врага.

Ивану «Малому» было тогда 33 года, а он уже успел поскитаться по белу свету. Безработица в Югославии заставила Хариша в 23 года покинуть родную страну и выехать на заработки в Америку. Холодно приняла его и Канада. После двухлетнего пребывания там он решил податься в Мексику. Ему и там не удалось найти подходящую работу, хотя он был хорошим столяром. И вот началось путешествие по Америке: Гватемала, Сальвадор, Никарагуа, Панама, Колумбия, Эквадор, Перу, Чили и, наконец, Аргентина. Работал там Иван Хариш не только столяром, но и с 1929 года в партийном подполье вместе со своим другом-поляком Филиппом Водопием.

Весть о контрреволюционном мятеже в Испании на следующий же день докатилась до Аргентины. Партийный центр в Буэнос-Айресе доводил до народа правду о событиях в Испании и собирал средства для оказания помощи республиканцам.

В ответ на интервенцию фашистской Италии и гитлеровской Германии в Испанию потянулись добровольцы, решившие плечом к плечу с испанским народом встать на защиту республики, отразить фашистское нашествие.

Хариш и его друг Филипп Водопий тоже обратились в партийную организацию с просьбой о направлении их в Испанию. Желающих было много, выехать было трудно. Однако Хариш и его друзья преодолели все препятствия и в сентябре 1936 года на грузовом судне, в бункере с углем, выехали из Аргентины в Европу.

– Ехали долго, – рассказывал мне однажды Хариш, – и когда подъезжали к Европе, то мне было радостно и чудно, что я живой возвращаюсь на свой континент. Ведь несколько раз смерть ходила вблизи меня в джунглях и в горах Латинской Америки. Ох, Луиза, – продолжал Хариш, – как хотелось мне попасть в Югославию, в свою Хорватию, туда, где родился, где живут родные! Но все тридцать пассажиров нашего судна спешили в Испанию, и события нас подгоняли. Мы боялись опоздать.

Десять лет Иван Хариш работал на чужбине, как он не раз выражался, «с требухом за крохом», что в переводе на русский язык значило: «с пустым желудком за хлебом». Все довелось познать ему: и холод, и голод, и тропическую жару, и жажду, и издевательства хозяев и полиции.

– Как худо на чужбине, – говорил он. – Для полиции ты не только рабочий, но и бездомный, бедный иностранец, а сколько этих бездомных, которые приехали в Америку, поверив рекламам и обману вербовщиков. В Америке я еще больше познал бесправие, угнетение, обман, чем в Королевской Югославии. Трудно найти другое место, где бы нищета и голодное существование так близко уживались с баснословной роскошью, бесправие бедных – со свирепой властью двуногих пауков, владеющих землей и большими деньгами, нажитыми за счет присвоения плодов труда миллионов рабочих и батраков, часто умирающих от голода в трущобах больших городов или на дорогах, вблизи богатейших плодородных плантаций, – Хуан сделал паузу и продолжал:

– Я видел роскошные гостиницы, но ночевал в ночлежках, где одолевали насекомые.

– Неужели в Югославии нельзя было найти работу? – спросила я Хариша.

– Бесплатно можно. Я работал задаром в качестве ученика, когда был уже неплохим столяром. Вы себе, Луиза, не представляете нашу страну. Это плодородные равнины вдоль Дуная и его притоков, это горы, покрытые роскошными лесами, это ни с чем не сравнимое побережье Адриатического моря, защищенное с северо-востока высокими, но голыми горами, вдоль берега которого несколько десятков больших и несколько сот малых островов. Вода на Адриатическом побережье всегда чистая, спокойная, но только богатые люди могут отдыхать на этом чудесном побережье Ядраны. Это страна, в которой очень хорошо живет король, его семья и прихлебатели, страна, которую грабят иностранцы, в которой так много безработных, что они согласны работать за кусок хлеба, да и это им не всегда удается. Ежегодно десятки тысяч молодых людей уезжают на работу в другие страны, но и там большинство из них, хороших специалистов, влачит жалкое существование и умирает на чужбине в бедности или даже, прямо скажем, с голода. Только немногим удается выжить и вернуться на родину, чтобы быть похороненными на своей земле.

Много еще Хариш говорил о богатстве и красоте своей родной Югославии, трудовой народ которой не может ими воспользоваться и часто вынужден жить в бедности. Рассказывал и о том, что пришлось пережить Югославии:

– Сначала нас грабили и угнетали турецкие паши, потом – австрийские магнаты, – говорил Хариш, – а теперь доморощенные буржуи и феодалы вкупе с иностранными. Но придет время, и я твердо верю, что наш народ будет хозяином своей страны! Многие наши товарищи, – продолжал Хариш, – участвовали в России в войне против белых, а теперь воюют против фашистских банд. Придет черед и против четников да усташей воевать, чтобы очистить нашу землю от тех, из-за которых мне и многим тысячам других людей пришлось покидать Родину.

Я слушала Ивана Хариша и восхищалась его оптимизмом, его любовью к своей Родине, верой в то, что она будет для него Родиной-матерью, где такие, как он, будут хозяевами страны.

С первого дня прибытия в отряд Иван Хариш, превратившийся в Хуана Пекеньо за свой малый рост, привлек к себе внимание Рудольфо своим усердием и пытливостью. Он быстрее всех и более полно изучил всю партизанскую технику, используя все ее возможности. Он пытался как можно больше узнать о тактике партизанской борьбы. Хариш расспрашивал Рудольфо о действиях партизан Сибири и Дальнего Востока, Украины и Белоруссии, на Урале, Кавказе и в Крыму, расспрашивал не только о партизанах гражданской войны, но и о партизанах 1812–1813 гг. Уже через месяц после приезда в Хаен Хуан Пекеньо не только ходил в тыл мятежников, но и обучал других технике и тактике партизанской борьбы.

Он переживал страдания испанского народа, вызванные фашистским мятежом, и раздавал нуждающимся свое жалование, и, как, впрочем, и многие другие наши диверсанты, он помогал бежавшим из занятых мятежниками районов и за счет трофеев.