Наша союзница - ночь - Анна Старинова Страница 29

Доминго говорил горячо и быстро, и Рудольфо ничего не понимал.

– Обождите немного, – попросила я капитана и начала переводить.

– Значит, отдыхают после трудов праведных, – заметил Рудольфо, но я не стала это переводить, и Доминго продолжал:

– …До обеда – ни одного поезда, уже и солнце на закат пошло. Вдруг видят, идет эшелон из Кордовы. Ну, думают, сейчас будет ремонтников высаживать, но состав скрылся в тоннеле. Примерно через час движется другой, но уже в Кордову, значит, прошел через восстановленный тоннель. И крыл же я своего Маркеса! Как это так – полтонны динамита взорвать без пользы?

Доминго продолжал говорить быстро и взволнованно, я едва успевала переводить. Оказывается, его уже вызывал командующий, ругал за то, что не выполнили задание, дал ему еще целую тонну динамита и приказал взорвать другой тоннель, нарушив этим на неделю движение.

– И вы думаете, что этого можно достигнуть взрывом тонны динамита в небольшом тоннеле? – спросил Рудольфо.

– Да! Большой тоннель уже сильно охраняют, чего не делали до нашего появления, а малые и теперь охраняют слабо. Бесшумно снимаем охрану, сверху выроем над входом яму, поставим заряд, взорвем его и завалим тоннель, даже израсходуем меньше тонны динамита, – уверенно заявил Доминго.

Рудольфо с ним не согласился, доказывая, что выкопать яму не так легко, как представляет себе капитан, к тому же, может, не удастся бесшумно снять охрану. Он произвел на бумаге расчеты и убедил Доминго, что даже при благоприятных условиях тонной динамита, взорванной над входом в тоннель, нельзя задержать движение поездов не только на неделю, но и на 3–4 суток.

– А что, если нам организовать крушение и пожар поезда внутри большого тоннеля? – спросил Рудольфо, когда Доминго немного успокоился.

– Как это можно сделать? – спросил капитан. – Когда его охраняет почти целый батальон? Разведчики видели, какие строятся перед ним укрепления. Ведь он длиной около полутора километров. Нет, нельзя! – и Доминго, махнув рукой, отрицательно покачал головой, затем стал на карте показывать, где, по данным разведки, находится охрана.

– Она удалена от входа всего на полкилометра. Можем взорвать поезд в тоннеле при помощи «схватываемых» паровозом мин.

Рудольфо объяснил, как они устроены. Доминго вначале относился скептически.

Вызвали Санчеса. Рассказали ему.

– Попробуем, – сказал тот, поняв, в чем дело.

Доложили об этой идее первому секретарю провинциального комитета партии Валенсуэле. Тот помог найти все нужное, и к утру следующего дня две мины были изготовлены и опробованы, опять-таки с помощью провинциального комитета партии. Испытание производилось на подходе к станции Хаен. Паровозом управлял свой партизан, поэтому оно осталось никем не замеченным.

В тот же день вечером группа минеров во главе с Доминго вышла на операцию, взяв с собой всего две мины, несколько десятков килограммов динамита и полсотни самодельных зажигательных снарядов замедленного действия.

Через двое суток Доминго вернулся довольный и радостный.

– Очень хорошо! Замечательно! – начал он рассказывать. – Пришли к железной дороге больше чем за километр к югу от тоннеля. Поезда шли редко, но мы решили обязательно подорвать воинский эшелон или с грузом. Нам повезло. Идет тяжелый поезд с двойной тягой. Поставили мины, а сами наблюдаем, опасаемся – как бы не появился патруль. Приготовились его снять. Мы не видели, схватил ли мины паровоз или нет, но забросали состав зажигательными снарядами. Многие из них не удержались на платформах с ящиками и упали на путь, но не пропали даром: загоревшись, привлекли на себя внимание охраны тоннеля. – Капитан замолчал, чтобы я перевела, а потом выпалил:

– В тоннеле раздался глухой взрыв.

– Надо срочно доложить командующему, – заметил Рудольфо.

– Уже доложил. Слушал внимательно. Похвалил. Сказал: «Посмотрим, на сколько будет задержано движение», – и приказал выдать талоны на бензин.

Как оказалось позже, головной паровоз эшелона с боеприпасами схватил мину и вошел с ней в тоннель. Как и рассчитывали минеры, взрыв произошел в тоннеле и вызвал крушение поезда. От зажигательных снарядов загорелись платформы и вагоны.

Больше недели понадобилось мятежникам, чтобы потушить пожар, вытащить остовы вагонов и платформ, исправить тоннель.

До Испании я только любовалась луной, особенно в теплые летние ночи, да зимой на севере луна своим светом делает полярную ночь светлой. В лунную морозную ночь видно далеко и так светло, что хоть газеты читай. А в Испании в лунные ночи я не раз слышала жалобы людей Доминго:

– Луна подвела! Нельзя незамеченным пройти по открытому месту.

В лунные ночи меньше проводилось операций в тылу врага, да и то только там, где можно скрытно ходить в тени лесов и кустарников.

В лунные ночи прекращались вылазки через линию фронта с преодолением широких водных преград.

– Луна для диверсантов вредна! – говорил Иван Хариш после возвращения на свою базу, когда на ночном небосводе висел ее огромный диск.

В одну из таких ночей Рудольфо разбирал сумку с минами тяжело раненого минера, и вдруг взорвался электродетонатор.

К счастью, все обошлось довольно благополучно: у Рудольфо на правой руке был полностью содран один ноготь, два других – наполовину, несколько десятков осколков попали в руку и грудь. Его перевязали и вместе с раненым в ногу минером отправили в Хаен.

Опытный и внимательный хирург, начальник медицинской службы фронта Фредерико дель Кастильо загипсовал раненого минера и извлек множество мелких осколков из руки и груди Рудольфо.

– Оказывается, минеры могут ошибаться не один раз! – заметил врач.

Рудольфо не вышел из строя. С перевязанной рукой, страдая от боли в поврежденных ногтях, он продолжал работать, отправляя группы для действий на вражеских коммуникациях.

– Знали инквизиторы, – сказал он, – как мучить свои жертвы, когда загоняли иголки под ногти! – А у самого от боли на лбу выступал пот. В то время он со своими большими некрасивыми усами казался настоящим стариком, хотя на его голове не было ни одного седого волоса.