Сталин - Аллилуевы. Хроника одной семьи - Владимир Аллилуев Страница 30

Но история еще не знала примеров, чтобы собственники, даже если они составляют меньшинство населения, отдадут собственность по христианским заветам. Уступив силе, общей "атмосфере свободы", они просто ждут своего часа и никогда от своей собственности не откажутся. Когда речь заходит о собственности, все патриотические чувства становятся для них химерой, они готовы пойти на союз с самыми подлыми врагами своего Отечества. Ведь так и было, господа! Разве не белая гвардия открыла дверь для иностранных войск, для интервенции Антанты? Разве не офицеры первыми нарушили слово чести и под знаменем того же клятвоотступника Краснова пошли сражаться со своим народом, прикрываясь дымовой завесой борьбы с большевиками? Русское дворянство сражалось с русским крестьянством — вот правда истории.

Но действие, как известно, рождает противодействие. Беспощадность к врагам революции была спровоцирована. Революция училась защищаться. Я сейчас не касаюсь того факта, что в стане революционных сил, в стане большевиков были разные люди, кто-то преследовал и корыстные цели, сводил свои счеты, готов был погреть руки и поживиться чужим добром, я говорю о логике истории, логике борьбы.

Много лет спустя, беседуя с немецким писателем Э. Людвигом, И.В. Сталин так скажет об этом:

"Когда большевики пришли к власти, они сначала проявляли по отношению к своим врагам мягкость. Меньшевики продолжали существовать легально и выпускали свою газету. Эсеры также продолжали существовать легально и имели свою газету. Когда генерал Краснов организовал контрреволюционный поход на Ленинград и попал в наши руки, то по условиям военного времени мы могли его по меньшей мере держать в плену, более того, мы должны были бы его расстрелять. А мы его выпустили "на честное слово". И что же? Вскоре выяснилось, что подобная мягкость только подрывает крепость Советской власти. Мы совершили ошибку, проявляя подобную мягкость по отношению к врагам рабочего класса. Если бы мы повторили и дальше эту ошибку, мы совершили бы преступление по отношению к рабочему классу, мы предали бы его интересы. И это вскоре стало совершенно ясно. Очень скоро выяснилось, что чем мягче мы относимся к нашим врагам, тем больше сопротивления эти враги оказывают. Вскоре правые эсеры — Гоци другие, и правые меньшевики организовали в Ленинграде контрреволюционное выступление юнкеров, в результате которого погибло много наших революционных матросов. Тот же Краснов, которого мы выпустили "на честное слово", организовал белогвардейских казаков. Он объединился с Мамонтовым и в течение двух лет вел вооруженную борьбу против Советской власти. Вскоре оказалось, что за спиной этих белых офицеров стояли агенты западных капиталистических государств — Франции, Англии, Америки, а также Японии. Мы убедились в том, как мы ошибались, проявляя мягкость. Мы поняли из опыта, что с этими врагами можно справиться лишь в том случае, если применять к ним самую беспощадную политику подавления".

Кстати сказать, тогда генералу П.Н. Краснову удалось эмигрировать в Германию. А во время Великой Отечественной войны он снова взялся за старое и активно сотрудничал с гитлеровцами. В итоге Краснов был казнен по приговору советского суда в 1947 году.

Но сегодня наша пресса, отбеливая белых, красных изображает в одном черном цвете, ужасая доверчивого нашего читателя страшными цифрами. Теперь вернемся к крымской истории. Как известно, под командованием Врангеля оказались войска, отошедшие в Крым после разгрома Деникина. Это были остатки корпуса генерала Слащева в количестве 7500 человек и корпус генерала Кутепова в количестве 40 тысяч человек. Впоследствии за счет мобилизационных мер на территории Крыма Врангелю удалось довести численность своей армии до 270 000 человек — цифры эти недостоверны и сильно завышены, — а офицеров до 50 000. В боевых же действиях против Красной Армии принимало участие 27 000 солдат и 6000 офицеров. Именно эти части были разгромлены войсками Юго-Западного фронта. Большая же часть уцелевших частей Врангеля была эвакуирована союзниками из Антанты сначала в Югославию, а затем во Францию и Болгарию, где они и находились до конца 20-х годов. Так что ни о каких 80—100 тысячах расстрелянных в Крыму офицеров не может быть и речи.

Зачем же тогда приводятся эти дутые цифры? Ответ, на мой взгляд, предельно прост. Если, скажем, крайне сложно определить грань, отделяющую суровую необходимость от излишней жестокости, неизбежно бытующей в любой войне, а тем более в гражданской, то, увеличив количество жертв на порядок выше, а то и больше, можно говорить о геноциде собственного народа, тут действует логика перехода количества в качество. А от геноцида один шаг до объявления Октября и всей советской истории ошибочным и вредным зигзагом эволюции.

К слову сказать, генерал А.А. Слащев, командовавший корпусом в армии Врангеля и эмигрировавший затем в Турцию, в 1921 году явился с повинной в Советский Союз, был амнистирован и служил в Красной Армии.

В нашем подъезде в доме на набережной одной из колоритнейших фигур был Миха Цхакая. Мало кто знает, что на свадьбе Сталина с Екатериной Сванидзе он был тамадой. Я его уже знал как дедушку, а был он, по рассказам взрослых, лихим и смелым человеком. Миха родился в 1865 году. Он был одним из организаторов первой в Закавказье социал-демократической организации — "Месаме-Даси", участвовал в революционной работе в Баку и Грузии. После утверждения Советской власти в этом регионе был одним из Председателей ЦИК ЗСФСР, Председателем Президиума Грузинской ССР, с 1920 года он член ИК Коминтерна. С 1937 года Цхакая — депутат Верховного Совета СССР и член Президиума ЦИК СССР.

Вся наша семья хорошо знала Миха Цхакая, относилась к нему с большим уважением и почтением. Умер Цхакая в 1950 году.

О Ф.Н. Петрове все знали как о старейшем коммунисте планеты, он дожил почти до ста лет. По профессии он был врачом, в партию вступил 20-летним юношей в 1896 году, и с тех пор вся его жизнь была связана с революционной и общественной деятельностью. Свое боевое крещение он получил в 1905–1907 годах на Украине, был арестован, сослан на каторжное поселение. Участвовал в борьбе за Советскую власть в Сибири, в 1920–1922 годах был заместителем Председателя Совета Министров Дальневосточной республики, членом Дальбюро ЦК РКП(б). В 1923–1927 годах возглавлял Главнауку, а с 1927 года и практически до последних своих дней был одним из руководителей и редакторов издательства "Советская энциклопедия".

После XX съезда КПСС Н.С. Хрущев стал усиленно искать поддержки у старых большевиков, в 1961 году Ф.Н. Петрову было присвоено звание Героя Социалистического Труда (Л.И. Брежнев в 1971 году отдублил это звание), но поскольку Федор Николаевич был уже очень стар и мог выполнять разве что роль свадебного генерала, Никита Сергеевич приставил к нему молодого помощника, оказавшегося на редкость шустрым — 3.C. Двойриса. Этот проходимец выжал для себя из своей должности максимум сверхвозможного, он был вхож в любые дома и учреждения, у него были различные пропуска и бумаги — от ГАИ до Министерства путей сообщения. Воспользовавшись фотографией своего патрона, где тот был запечатлен рядом с Сусловым, Захар Семенович ловко сфальсифицировал ее, подменив Петрова своей персоной, и стал творить чудеса — исключительно в корыстных целях, особенно любил брать недурные суммы в долг, но на этом и погорел: в Сочи взял у совминовского закройщика ателье несколько тысяч рублей и не захотел возвращать. В конце концов оказался на своем законном месте — за решеткой. О его похождениях в двух больших судебных очерках, опубликованных в "Литературной газете", рассказал А. Ваксберг.