Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов Страница 30

Думаю, бессмысленно встревать в этот спор. Ясно одно: Ганнибал был сыном своего времени, да к тому же пунийцем — и этим уже многое сказано… А вот как характеризуют его те, кто был к Ганнибалу ближе, чем современные историки. Ливий:

«Насколько он был смел, бросаясь в опасность, настолько же он был осмотрителен в самой опасности. Не было такого труда, при котором он уставал бы телом или падал духом. И зной, и мороз он переносил с равным терпением, ел и пил столько, сколько требовала природа, а не в удовольствие; распределял время для бодрствования и сна, не обращая внимания на день и ночь, — он уделял покою только те часы, которые оставались свободными от работы, притом не пользовался мягкой постелью и не требовал тишины, чтобы легче заснуть. Часто видели, как он, завернувшись в военный плащ, спал среди воинов, стоящих на карауле или в пикете. Одеждой он ничуть не отличался от ровесников, только по вооружению да по коню его можно было узнать. Как в коннице, так и в пехоте он далеко оставлял за собой прочих, первым устремлялся в бой, последним после сражения оставлял поле. Но в одинаковой мере с этими высокими достоинствами обладал он и ужасными пороками. Его жестокость доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило пресловутое пунийское вероломство. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святынь». Полибий:

«…Единственным виновником, душой всего, что претерпели и испытали обе стороны — римляне и карфагеняне, я почитаю Ганнибала. Столь велика и изумительна сила одного человека, одного ума.

…Разве можно не удивляться стратегическому искусству Ганнибала… если окинешь взором это время во всей его продолжительности, если со вниманием остановишься на всех больших и малых битвах, на осадах и падениях городов, на трудностях, выпадавших на его долю, если, наконец, примешь во внимание всю огромность его предприятия? В течение 16 лет войны с римлянами в Италии Ганнибал ни разу не уводил своих войск с поля битвы. Подобно искусному кормчему, он непрерывно удерживал в повиновении эти огромные разнородные полчища, сумел охранять их от возмущений против вождя и от междоусобных раздоров. В войсках его были ливяне, иберы, лигуры, кельты, финикияне, италики, эллины — народы, не имевшие по своему происхождению ничего общего между собою ни в законах, ни в языке, ни в чем бы то ни было ином. Однако мудрость вождя приучила столь разнообразные и многочисленные народности следовать единому приказанию, покоряться единой воле при всем непостоянстве и изменчивости положений, когда судьба то весьма благоприятствовала ему, то противодействовала.

…Нелегко судить о характере Ганнибала, так как на него действовали и окружение друзей, и положение дел; достаточно того, что у карфагенян он прослыл за корыстолюбца, а у римлян — за жестокосердного».

Лично мне кажется, что первая часть характеристики Ганнибала несколько противоречит второй. Вряд ли человек, спящий на земле и посвятивший жизнь одной идее, который оставляет развлечениям только свободное от «работы» время, столь уж любит деньги. Жестоким он мог быть и был. Но деньги?.. Куда ему их тратить? Девятилетним мальчиком Ганнибал уехал из Карфагена и вернулся туда уже поседевшим, далеко шагнувшим во вторую половину жизни человеком. Он даже не помнил, как выглядит родина, защите которой посвятил жизнь. Испания была ему большей родиной — в этой стране прошли остаток его детства, подростковый период, юношество и возмужание. А лучшие зрелые годы — в непрерывных боях на равнинах Италии.

Я не буду подробно описывать политические подробности того, как и почему была объявлена война, названная историками Второй Пунической. Но вкратце суть такова. Ганнибал лавировал — ему хотелось разжечь войну с Римом. Он без причины и без приказа из Карфагена напал на союзников Рима — находящийся в Испании город Сагунт. Из города прислали в Рим делегацию с просьбой помочь. Пока римский сенат решал, нужно ли им защищать Сагунт (это ведь означало объявление войны Карфагену), город был Ганнибалом взят, разграблен, а все жители демонстративно вырезаны — за то, что чересчур упорно сопротивлялись. Это была настоящая «козельская оборона»: жители небольшого Сагунта восемь месяцев удерживали город. Сам Ганнибал при штурме Сагунта был тяжело ранен дротиком в бедро.

Но богатая добыча, которую сын Барки послал из Сагунта в Карфаген, примирила столицу с его самоуправством. Там, конечно, понимали, что вдело неизбежно вмешается Рим, но пунийцев подогревали реваншистские настроения.

А римские сенаторы, узнав о судьбе Сагунта, закрыли лица ладонями. Им было стыдно за свою нерешительность, вылившуюся, по сути, в предательство союзников. Однако немедленно войну Карфагену они не объявили: римляне никогда ничего не делали в порыве эмоций. Рим сначала решил уладить дело юридически — в Карфаген отправилось посольство, чтобы выяснить, сработал Ганнибал по указанию метрополии или это его самодеятельность. Если самодеятельность — пусть Карфаген выдаст римлянам преступника!..

Возглавил римское посольство Квинт Фабий Максим. И вот посольство входит в карфагенский сенат… Обмен мнениями был бурным. Бурным со стороны экспрессивных пунийцев, конечно. Они толкнули длинную и довольно бессвязную речь, суть которой сводилась к тому, что содеянное — безусловная самодеятельность Ганнибала, но римлянам они Ганнибала не выдадут ни при каких условиях, и вообще…

Римляне молчали. Они уже все поняли. Но напоследок — исключительно для очистки совести — Фабий шагнул к пунийцам и сказал:

— Пидоры вы болотные…

Ой… Не так он, конечно, сказал. Не мог он так сказать! Это я мог бы так сказать. А культурный Фабий и высказался культурно — он обеими руками сделал на передней поле своей тоги складку типа корытца и, показав на это углубление, заявил пунийцам:

— Вот здесь я принес вам войну или мир. Выбирайте.

— Сам выбирай, — отмахнулись восточные люди. И что было делать Риму? Утереться?.. Фабий сказал, что Рим выбирает войну.

Начало Второй Пунической прошло под знаком Ганнибала. Именно его гений, его упорство было горючим этой войны.

Любой лох знает, как неожиданно Ганнибал вторгся в Италию — свалился на итальянские равнины, словно снег на голову — с Альп.

Заметьте, Альпы — это всегда страшная неожиданность. Ганнибал свалился на головы врагов, преодолев альпийские перевалы. Суворов свалился на головы врагов, преодолев альпийские перевалы. Наполеон свалился, преодолев… Вот они какие эти Альпы. Неожиданные…

Из трех перечисленных персонажей труднее всего было, конечно, Ганнибалу: ни у Наполеона, ни у Суворова не было слонов. У Ганнибала они были. Слоны выполняли в древней армии роль танков — они являлись основной ударной силой, которую сопровождала в атаке цепь легковооруженной пехоты. И эти танки нужно было перевести через горные перевалы.

Когда ближайшее окружение Ганнибала узнало, что он намеревается провернуть этакий трюк — попасть в Италию через Альпы, они были более чем поражены. Прекрасно представляя себе трудности обеспечения огромной армии провиантом в горных условиях, друзья честно сказали Ганнибалу: провести десятки тысяч людей через эти мерзлые места можно только в одном случае. «В каком?» — поинтересовался Ганнибал. «Если научиться есть человеческое мясо», — ответили ему.