Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель Страница 30

Мельхиор Хлесль, епископ Вены, личный советник кайзера Маттиаса и вот уже год занимающий должность кардинала, стоял у заваленного документами стола. За его спиной возвышалась много раз использованная доска. В левой руке он держал какой-то документ и кусок мела, а в правой, между безымянным пальцем и мизинцем, – губку. Средний палец прижимал к ладони черствую, обгрызенную со всех сторон булочку, в то время как указательный и большой палец отламывали кусочки мела, зажатого в левой руке. Кардинал, не отрывая взгляда от документа, нацарапал пару строк на доске, обвел несколько слов в кружок, соединил линиями несколько кружков, убрал мел, откусил от булочки и уронил бумагу на сваленные в беспорядочную кучу свитки. Левая рука его тут же выудила очередной документ, но уже из другой кучи.

– Я теперь так далеко… – пробормотал он, не удостоив Киприана взглядом. Брови епископа взметнулись вверх: содержание документа вызвало его негодование. Мельхиор Хлесль снова закрыл рот и заскрежетал зубами от ярости.

– У меня все хорошо, дядя, – ухмыльнувшись, заявил Киприан.

– Кретины, – с горечью буркнул кардинал Мельхиор. Его рука снова пришла в движение, да такое бурное, что доска задрожала. – Пустоголовые! Да они, имея на руках карту, даже собственных задниц найти не в состоянии. Гм? Что ты сказал? Ах да… – Мел отодвинулся от доски, документ спланировал в общую кучу.

Киприан с любопытством наблюдал, как обгрызенная булочка неожиданно выскользнула из пальцев Мельхиора и скатилась в широкий рукав его одеяния, когда он поднял правую руку, чтобы в очередной раз откусить от булочки. Вместо этого зубы кардинала оторвали приличный кусок недавнего соседа булки. Мельхиор недоуменно поднял глаза, а мозг как раз довел до конца последнюю фразу: «Как дела?» – и сразу же приказал мышцам лица скроить выражение, свойственное человеку, только что сделавшему добрый укус от влажной губки, пропитавшейся мелом. Кардинал сердито сплюнул и тупо уставился на зажатую в руке губку. Булочка воспользовалась возникшим замешательством и выскользнула из рукава. Она оказалась такой черствой, что, ударившись о пол, отскочила от него.

– Вот, – произнес Киприан, протягивая дяде свежеиспеченную булочку, принесенную с собой из дома. – На тебя просто смотреть без слез нельзя.

Мельхиор подозрительно изучил угощение Киприана, будто предчувствуя очередное покушение на свое нёбо. Наконец, решившись, он откусил от булки. Затем еще раз внимательно осмотрел ее и перевел взгляд на Киприана.

– У того, кто это испек, есть будущее, – заявил он с полным ртом.

Киприан кивнул.

– Агнесс бы сказала, что на нашей семье лежит проклятие пекарей.

– Ты ей сообщил, что нам нужно совершить небольшое путешествие?

– Нет, – ответил Киприан. – Когда я выходил из дому, я еще не знал, что нам предстоит отправиться в небольшое путешествие.

Мельхиор сделал неопределенный жест рукой, показывая на одеяние Киприана.

– Почему же ты оделся так, как будто собрался в дорогу? Киприан вздохнул.

– Ну, признаться, у меня возникло некоторое предчувствие…

– Не продолжай. Я пошлю ей рассыльного. Александра и мальчики уже вернулись из Вены?

– Нет, мы ожидаем их через три дня.

На тощем лице Мельхиора задергалась мышца.

– Вот дерьмо! – воскликнул он.

Киприан, не обративший внимания на то, что сердце его внезапно замедлило свой ритм, лениво приблизился к дяде, отодвинул в сторону пачку документов и уселся на стол.

– Давай все по порядку, – потребовал он.

– Ты знаешь, что Андрей заезжал в Брюн?

Киприан пожал плечами.

– Разумеется. Если дело не пойдет, он дождется там кареты с детьми и вместе с ними вернется в Прагу.

Кардинал отрицательно покачал головой.

– Я посоветовал ему выезжать сразу же.

– Почему-то у меня такое ощущение, что ты рассказываешь не по порядку.

Мельхиор Хлесль порылся в карманах своего одеяния, затем пошарил на столе и, наконец, пристально посмотрел под ноги. Одинокий свиток лежал среди засохших крошек. Киприан соскользнул со стола, поднял свиток и протянул его дяде. Мельхиор помахал свитком в воздухе, не удостоив его даже взглядом.

– Один из деловых партнеров Андрея втянул его в процесс по делу об убийстве, – пояснил он Киприану и коротко пересказал события, случившиеся с Андреем в Брюне. Как бы много ни работал старый кардинал, память его никогда не подводила. Он также не забыл несколько раз упомянуть, что Андрей не советует слишком многого ожидать от сделок в Брюне в ближайшем будущем.

– Но зачем он отправил это послание тебе? Ему бы следовало отправить его мне или Агнесс.

– Далеко не все голуби из голубятни твоего торгового агента в Брюне попали туда из торгового дома «Вигант и Хлесль» в Праге, – ответил кардинал, и ему хватило совести показать некоторое смущение, вызванное данным фактом.

– Интересно, есть ли такие дела, в которые ты не сунул свой нос?

Мельхиор Хлесль предпочел промолчать.

– Ну хорошо, – сказал Киприан, согласившись с ним вопреки здравому смыслу. – В Брюне, похоже, ищут какого-то дурака, на которого можно показать пальцем, если в ближайшем будущем одна партия спросит, почему в тюрьму засадили невиновного, а другая партия тут же осведомится, почему узника до сих пор не укоротили на целую голову. И что в этом такого особенного?

– Посмотри на дату письма.

Киприан взял из рук дяди свиток и развернул его. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Прочитав, он отпустил конец свитка, и тот сам свернулся, но отдавать его дяде Киприан не спешил.

– Андрей – очень хитрый парень, – заметил Мельхиор. – Разумеется, он не мог знать о том, что голубь полетит прямехонько к моей голубятне. Значит, он учел, что, возможно, послание попадет в руки кого-нибудь другого. – Киприан вдохнул поглубже, чтобы возразить, но Мельхиор предостерегающе поднял руку. – Естественно, прежде всего это сообщение предназначалось тебе и Агнесс. Вы с ней, как и я, сразу бы поняли смысл письма. А вот человек чужой, скорее всего, просто спросил бы себя: неужели автор прожил двадцать пять лет на дне колодца, если не знает, какой сейчас год?

– «Брюн, весна 1592 года», – процитировал Киприан. – Я надеюсь, он имеет в виду вовсе не то, о чем я подумал.

– А я уверен, что именно это он и имеет в виду.

Киприан позволил себе пошевелиться. Он смял крошечный свиток в кулаке и резко провел рукой по волосам.

– Проклятие! – произнес он. – Никто из нас не забудет тот год до конца своих дней.

Мельхиор Хлесль ничего на это не ответил. Перед глазами Киприана всплыла картина давно минувших дней: вот он стоит перед дядей, в другом кабинете, в другом городе – в Вене. Та встреча состоялась двадцать пять лет назад, и Киприан тогда только что объяснил дядюшке, что обрел цель в жизни, а именно любовь к Агнесс Вигант, и потому хотел бы уйти со службы. «Хорошо, только выполни последнее задание», – сказал ему дядя Мельхиор. В результате для всех, кого Киприан любил и кто был ему дорог, открылись ворота в ад – в образе гигантской книги, страницы которой открывались сейчас перед его мысленным взором. Знай Киприан то, что знает сейчас, он бы уже давно перестал сомневаться в том, что библия дьявола действительно представляет собой работу злого духа. Ведь кому, как не дьяволу, ведать, какое зло затаилось в сердцах людей? А тогда они с дядей Мельхиором попытались предотвратить пробуждение чего-то, что говорило напрямую с темной частью каждого человека; и это «что-то» выглядело как слово Божье, но нашептывало голосом дьявола в уши всех тех, кто его искал: «Все, чего ты ни пожелаешь, дам тебе, если, пав, поклонишься мне…»