История искусства для развития навыков будущего. Девять уроков от Рафаэля, Пикассо, Врубеля и других великих художников - Зарина Асфари Страница 30

На четвёртой картине ^{80} жена развратника тоже не скучает без его внимания. После смерти свёкра её муж унаследовал титул графа, а она стала графиней. Она пользуется популярностью в свете, бездумно тратит приданое на пошлые безделушки и вовсю изменяет мужу с юристом Сильвертонгом ^[66] – тем самым, который сопровождал подписание их брачного договора. Вероятно, тогда же и начался этот роман. Сильвертонг ведёт себя вольготно, зовёт графиню на маскарад, и, кажется, её приятели давно осведомлены о затянувшейся интрижке. Более того, у графини есть ребёнок, которому она явно не уделяет должного внимания. Хогарт предоставляет нам гадать, кто отец малыша: законный супруг или любовник.

Как мы узнаём из пятой картины ^{81}, героиня, приняв приглашение Сильвертонга, провела вечер на маскараде, после чего пара уединилась «в нумерах». И вот прознавший об этом граф Сквандерфильд врывается в их убежище. Юрист, смертельно ранив его, бежит через окно в сорочке и ночном колпаке, а неверная жена в исподнем роняет слёзы в надежде на то, что муж её простит. Тем временем на место преступления прибывает управляющий в сопровождении ночного сторожа и констебля, и на их прощение надеяться не приходится.

Прочтя в газете, что её возлюбленный повешен за убийство её же мужа, графиня выпивает смертельную дозу настойки опия, и есть все основания полагать, что изуродованный врождённым сифилисом сын тоже долго не проживёт ^{82}.

В словесном пересказе история может показаться несколько нудной и лишённой динамизма, но, упакованная в шесть картин, она выглядела захватывающей, тем более в XVIII веке, задолго до эры мыльных опер. Как и в случае с большинством картин, о которых пойдёт речь в этой главе, причина этого не столько в фабуле, сколько в форме подачи, то есть не в самой истории, а в том, как она рассказана. Поскольку Хогарт стремился убедить свою аудиторию в губительности браков по расчёту, он выбрал для повествования форму горы: поэтапно нарастающее напряжение, пик и резкий сброс. Сцена заключения брака только предвещает измены и несчастья, и с каждой новой сценой драматизм нарастает: муж переходит от услуг взрослых проституток к проституткам малолетним, жена – от тайной измены к открытой, растёт социальный статус семьи и вместе с ним долги. Пиком напряжения – вершиной горы – становится драматичная развязка с убийством графа и бегством любовника, а суицид графини – скорбное послесловие.

В схематическом пересказе мы получим такое обоснование: если вступать в браки по расчёту, будет плохо, потом ещё хуже, трагически ужасно, а в конце все умрут. Однако схема в виде горы подходит не только для трагической аргументации: с тем же успехом её можно использовать для историй успеха, мотивационных речей или выступлений в формате TED. Я хорошо помню шоу Ника Вуйчича ^[67] в Москве, на котором он рассказывал о том, как решил стать мотивационным оратором. Он предложил свои услуги школе, и ему отказали, потом отказывали ещё множество раз, наконец ему позволили выступить, но в зале была пара зрителей… И так далее, пока ему не стали поступать приглашения, а количество гостей на мероприятиях не выросло сначала до сотен, а затем до тысяч. В него не верили, а он смог добиться своего. Апофеозом стал выполненный им акробатический номер, который, учитывая отсутствие у Ника конечностей, смотрелся ошеломляюще и вызвал бурную овацию – резкий сброс напряжения, завершающий «гору».

Мы рассмотрели цикл «Модный брак» в главе о лидерах мнений, и это не случайно: сторителлинг – их излюбленный инструмент. Чтобы увлечь за собой, нужно уметь рассказать историю, частью которой клиент захочет стать, или, наоборот, такую, которая заставит его ужаснуться и пересмотреть собственные позиции. Кроме того, сторителлинг незаменим в инфлюенсер-маркетинге: я регулярно вижу, как посты в формате «рекомендую купить этот товар #реклама» в блогах инфлюенсеров вызывают гневные комментарии подписчиков, которые не хотят, чтобы на них «наживались». В то же время стоит блогеру «упаковать» товар в историю, как подписчики меняют гнев на милость и охотно делятся в комментариях собственными историями. К примеру, актриса Лиза Арзамасова ^[68] в своём инстаграме рассказывает, как сложно было выбрать ковёр, потому что все они невозможно красивые, или о том, как её в сезон простуд спасает ингалятор, – и всё это в характерной мягкой, искренней, дружеской манере (роль эмоционального интеллекта в сторителлинге я уже отмечала).

Путь героя: как оформить большую историю

«Властелин колец» Толкина, сказка Андерсена о красных башмачках, роман Феликса Зальтена об оленёнке Бемби и ещё великое множество историй написаны в рамках мономифа, известного также как «путь героя». Эту схему чаще всего кладут в основу толстых художественных книг или кинофильмов с закрученным сюжетом, но в изобразительном искусстве, хотя и редко, мономиф тоже встречается. Причина его непопулярности среди художников в его сложности: путь героя состоит из тринадцати шагов. Некоторые из них можно объединять, но даже пять этапов в развитии истории – многовато для одной картины. Конечно, можно вспомнить серии картин, вроде «Модного брака» Хогарта, или комиксы, или древнеримские колонны, на которых длинными лентами тянутся истории военных побед… Но даже среди одиночных самодостаточных произведений, заключённых в рамку, можно найти яркие примеры мономифа.

Изучим вкратце его структуру. Герой находится в некоей ситуации (статус-кво), когда получает вызов к приключениям. При содействии внешней силы он отправляется в путь, проходит через испытания, приближается к цели, из личного кризиса или схватки с врагом выносит бесценное сокровище, достигает желаемого и возвращается из путешествия, затем делает выводы и начинает новую жизнь. Читатель или зритель оставляет героя в новообретённом статус-кво, возможно, внешне таком же, как и в начале, но на самом деле принципиально ином. К примеру, Бильбо Бэггинс в конце книги «Хоббит, или Туда и обратно», как и в её начале, находится в родном Шире и раскуривает длинную трубку, но к тому времени он сам и его отношения с окружающими радикально изменились.