Революция. От битвы на реке Бойн до Ватерлоо - Питер Акройд Страница 30

Если и водился за ним какой грех, так это его чрезмерная грубость. Даже по меркам XVIII века его сквернословие переходило все границы дозволенного. Принцесса Каролина была вынуждена отчитать его за крепкое словцо, произнесенное в присутствии фрейлин. Филип Дормер Стэнхоуп, 4-й граф Честерфилд, хотя и отличался чрезмерной учтивостью и вежливостью, все же, говоря о Уолполе, описывал его как человека «распущенной морали, неэлегантного в манерах, но обладавшего грубым и острым умом, который он демонстрировал слишком охотно для человека, занимавшего столь высокий государственный пост». Впрочем, Уолпол мог легко отшутиться от подобной критики, коль скоро он двадцать лет держал бразды правления государством в своих руках.

Уолпол был одним из тех английских политиков, кто выживал благодаря вере в простой здравый смысл. Он не терпел бессмыслицы. Он делал ставку на здравомыслие и, по его словам, на честную игру. Он хотел умеренности любой ценой. Он хотел равновесия. Он хотел мира в стране и за ее пределами, чтобы могла процветать торговля. Угождать временщикам. Принимать меры на случай непредвиденных обстоятельств, используя подручные средства. Предлагать взятки там, где этого требовала ситуация. Давать волю чувствам перед лицом протестующей толпы, хоть это и не всегда правильно трактовалось. Одной из его любимых пословиц была Quieta non movere, что значит «не нарушать спокойствие» ^[72]. Это вполне могло бы стать девизом всей его законодательной карьеры, а также многих других политиков, пришедших ему на смену.

Уолпол был прагматиком в буквальном смысле этого слова, у него был лишь один курс – на выживание. Блестящий предприниматель и управленец, он обладал неугасимой энергией и работоспособностью. Позднее Честерфилд писал, что Георг II так отзывался о нем: «Этот человек настолько превосходил самых способных современников в королевстве, что мог одинаково хорошо разбираться в системе налогообложения и знать, как управлять таким сложным и неповоротливым организмом, как палата общин, при этом делать это настолько лучше, чем кто бы то ни было, что благоденствие страны просто невозможно было представить без его участия». Безусловно, Уолпола нельзя назвать мыслителем. Как он сам говорил о себе, он не был «ни святым, ни спартанцем, ни реформатором».

Уолпол всегда был крепким вигом и даже на короткое время попал в Тауэр, когда к власти пришли тори. «Я искренне презираю тех, – писал он своей сестре Долли, – кому однажды отомщу». По правде говоря, тюремное заключение не имело для него никаких негативных последствий. Он продолжил путь вверх по карьерной лестнице, став в 1717 году первым лордом Казначейства и министром финансов. При загадочных обстоятельствах он смог сколотить огромное состояние, а затем ушел в отставку, «поскольку не мог смотреть сквозь пальцы на то, что происходило». Впрочем, это был вопрос не личных принципов, а внутренней политики. Тем не менее в июне 1720 года, когда пузырь раздулся до невиданной величины, Уолпол стал генеральным казначеем Вооруженных сил Великобритании ^[73], по умолчанию взяв на себя все текущие дела Казначейства.

Ему выпал уникальный шанс урегулировать ситуацию с экономическим пузырем. За время работы в парламенте Уолпол стал прочно ассоциироваться с финансовой сферой, а будучи вигом, еще и состоял в прекрасных отношениях с директорами Банка Англии. Он с подозрением относился к Компании южных морей, поскольку она являлась прямым конкурентом Банка Англии, тем не менее это не помешало ему инвестировать часть своего капитала в молодую компанию. Уолпол не принадлежал к тем, кому удалось быстро сорвать там крупный куш; более того, есть основания полагать, что он потерял крупную сумму на этих операциях. Однако это лишь усилило доверие к нему самому и его методам борьбы с кризисом. В прошлом Уолпол уже не раз проявлял смекалку, теперь настало время продемонстрировать самообладание.

Летом 1720 года Уолпол благодаря своим попыткам стабилизировать финансовую ситуацию в стране фактически стал премьер-министром. В этом ему помогала сама природа, щедро наделившая его необходимыми качествами. В книге «Характеры» (Characters; 1777) Честерфилд писал: «Уолпол настолько просто и понятно говорил о самых запутанных вещах, что даже самые несведущие думали, что понимают то, чего на самом деле не понимали». Задача Уолпола состояла в том, чтобы создать впечатление восстановления экономики и контроля над государственным долгом. Он убедил директоров Банка Англии выкупить часть государственных облигаций, составлявших капитал Компании южных морей, сократив таким образом ее долг и поставив на более прочные рельсы. Он конфисковал приобретенное обманным путем имущество директоров компании и распределил его настолько щедро, насколько это было возможно. Уолпол учредил так называемый амортизационный фонд, который, к слову сказать, он придумал тремя годами ранее. Этот фонд пополнялся за счет доходов, получаемых от специальных налогов или сборов с определенной, как правило, более высокой ставкой. Таким образом Уолпол откладывал средства на будущие проекты, а также обеспечивал уверенность в финансовой системе страны в долгосрочной перспективе. За столь эффективные меры он получил особую благодарность от короля и правительства. Нельзя переоценить успокаивающее действие, которое может произвести умелый политик. Уолполу удалось усмирить стихию, от бушевавшего шторма не осталось и следа, лишь легкая рябь напоминала о пережитом.

Уолпол сослужил государству еще одну службу, за которую впоследствии получил насмешливое прозвище «Заслон» или «Начальник управления заслоном». Некоторые министры вступили в сговор с директорами Компании южных морей, получив возможность без труда увеличить свой доход; в незаконном обогащении участвовал и сам король со своими фаворитками. Уолпол прежде всего стремился выстроить баланс и обеспечить целостность государства. Для этого создали парламентский комитет, а директорам компании запретили покидать страну. К всеобщему недовольству, одному или двум удалось бежать за границу, а один благородный пэр, лорд Стэнхоуп, умер от апоплексического удара после того, как ему предъявили обвинение в коррупции. Смерть одного или двух виновников была даже на руку, поскольку, как известно, мертвые молчат и не дают показаний, а судьба руководителей компании не слишком волновала Уолпола; их вполне можно было отдать на растерзание разгневанной толпе.

Что его действительно волновало – так это как укрыть от нападок своих коллег-министров, среди которых, кстати, находились и его личные враги. Путем запугивания и подкупа свидетелей удалось добиться снятия всех обвинений с главных подозреваемых. Уолпол действительно стал своего рода заслоном, за которым могли укрыться сильные мира сего, при этом могущество премьер-министра заметно укрепилось. Весной 1721 года Роберт Уолпол вновь стал первым лордом Казначейства, обладая теперь беспрецедентным авторитетом. Все дороги вели к нему. Последовавший период часто называют «эпохой Уолпола» или «эпохой стабильности». В течение двадцати одного года он оставался самым влиятельным министром в стране, способным совмещать политическое величие с экономическим достоинством так, как это еще никто и никогда не делал. У него не было партии. У него была лишь поддержка короля, независимые члены парламента и сторонники двора, на которых он мог полагаться. Поэтому Уолпол всегда действовал с величайшей осторожностью. Ему требовалось уравновесить различные силы внутри государства, чтобы сохранить свое господство; ему приходилось ублажать финансистов и аристократов, несогласных купцов и англиканское мелкопоместное дворянство.