Москва - Испания - Колыма. Из жизни радиста и зэка - Лев Хургес Страница 3

Гражданская война в Испании вспыхнула в июле 1936 г.: 17 июля – в Марокко и других африканских колониях, а 18 и 19 июля – в Андалузии и в других провинциях в самой Испании (решающим тут оказался захват генералом Гонсало 18 июля Севильи и Кадиса). Через неделю после ее начала обозначился исходный расклад: у республиканцев – 70 % территории, милиция, немного регулярной армии, плохо обученные вооруженные добровольцы (в основном, анархисты), большая часть флота и все ВВС плюс симпатии большинства населения, а у фалангистов – 30 % территории и 80 % регулярной обученной армии. Несмотря на политику якобы «невмешательства» во внутрииспанские дела ^[10], вмешательства было сколько угодно: фалангистов уже с августа поддержали Португалия, Италия и Германия, а республиканцев – с октября – Мексика и СССР, с которым премьер Ф. Кабальеро договорился о присылке в Испанию советских военных специалистов, инструктировавших создание республиканской регулярной армии, а также о формировании интербригад с автономным командованием.

После избрания генерала Франко 28 сентября верховным главнокомандующим сил мятежников, провозглашения его генералиссимусом и «каудильо» ^[11], фалангисты устремились к Мадриду и уже к началу ноября были близки к тому, чтобы взять столицу, оставленную правительством 5–6 ноября (оно перебралось в Валенсию). Но – ценой неимоверных усилий, грандиозных потерь, в том числе и среди интернациональных бригад, и фактически уже ничем не прикрытой советской военной помощи – Мадрид выстоял и не пал.

29 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) решает усилить свою помощь и посылает в страну советские боевые самолеты и танки с экипажами. Главным военным советником становится Я. Берзин («Гришин», или «Старик»), генеральным консулом – В. Антонов-Овсеенко (сменивший М. Розенберга), а военным атташе посольства – В. Горев («Горис»).

30 сентября Л. Каганович писал С. Орджоникидзе: «Испанские дела идут неважно. Белые подходят к Мадриду. Я посылаю тебе несколько сводок, показывающих положение. Кое в чем мы им помогли, не только по части продовольствия. Сейчас намечаем кое-что большее по части танков и авиации, но, во-первых, технически нам это очень трудно, во-вторых, у них у самих организованности и порядка мало, наша партия слабовата еще, анархисты остаются верны своей природе, поэтому при всей боевитости низов, организация и руководство на месте неважное, а этого со стороны дать трудно. Тем не менее, нельзя ни в коем случае считать положение Мадрида безнадежным, как это зачастую в шифровках считает наш не совсем удачный полпред. <…> Если бы мы имели общую границу с Испанией, вот тогда бы мы смогли по настоящему развернуть свою помощь. Между прочим, испанские события и кампания, развернувшаяся у нас в стране, показывает, какой у нас замечательный великий народ и сколько в нем интернационального чувства и сознания» ^[12].

23 октября, воспользовавшись многочисленными нарушениями «Соглашения о невмешательстве» со стороны Португалии, Германии и Италии, СССР заявил о своем фактическом выходе из «Соглашения» ^[13].

Вот на этом фоне и начиналась командировка Л. X. в Испанию. Фамилия Хургес превосходно звучит по-испански, но, согласно заведенному порядку конспирации, он получил свой принудительный псевдоним, а именно «Клер» ^[14]. Направили его в Малагу – последний оплот республиканцев на юге, окруженный войсками дивизионного генерала и предателя Кейпо де Льяно Гонсало ^[15] с трех сторон. Гонсало командовал Южной армией фалангистов и постоянно угрожал Малаге, долгое время остававшейся самым южным оплотом республиканцев.

Вместе со всей советской миссией и последними его защитниками, Л. X. покидает город буквально в миг его окончательной сдачи в начале февраля 1937 года.

Как радист, Хургес обеспечивал информационные потоки между московскими советниками в Малаге, их штабом в Валенсии и самой Москвой. Радиосвязь должна была быть не только бесперебойной, но и безопасной, защищенной от глаз и ушей врага. А в ситуации Гражданской войны в Испании такие «глаза и уши» оказывались чуть ли не повсюду, и это не было истерическим преувеличением – недаром само понятие «пятой колонны» возникло именно там и тогда.

Вот еще одна характерная шифрограмма, оправленная Ворошиловым («Хозяином») в Валенсию в середине марта 1937 года:

«Валенсия, Донецетти, Себастьяну

Получили донесение Доминго, в котором он сообщает, что последняя удача республиканских войск в бою с итальянским экспедиционным корпусом является результатом того, что организация операции была совершена строго секретно от командования фронта и корпуса, а комбриги были расставлены по местам под разными предлогами. Кроме того, вы так же сообщаете, что пленные итальянцы подтверждают, что противнику заблаговременно известны все планы и приказы республиканцев.

Учтите эти кричащие и поучительные факты и впредь все серьезные операции подготовляйте и осуществляйте в духе последней операции на Гвадалахаре.

Секретность операций и внезапность удара, – главнейшее дело в испанской обстановке. <…>

По поручению Инстанции, Хозяин 18.40.16/111-37 г.» ^[16].

Итак, «секретность» и «внезапность» – ключи к военному успеху в испанской войне, причем «секретность» – в первую очередь от собственного командования!

Об этом же вспоминает и Лев Хургес:

«Одной из основных бед планирования наших операций являлась чрезвычайная трудность соблюдения строжайшей секретности, ведь ввиду значительного преимущества сил противника перед нашими, успех той или иной операции мог быть обеспечен только фактором внезапности. <…> Фашисты, как правило, знали время и направление наших ударов раньше, чем об этом узнавали сами строевые офицеры-исполнители».