Четники. Королевская армия - Алексей Тимофеев Страница 29
Четники. Королевская армия - Алексей Тимофеев читать онлайн бесплатно
В это же время четников ожидал еще один удар — молодой король Петр II Карагеоргиевич, под давлением английского МИД и после обещания В. Черчилля, что он будет обязательно возвращен на престол, произнес 12 сентября 1944 г. поразившую всех речь по радио. Молодой король призвал четников ЮВвО перейти под команду маршала И. Тито. Эта речь, в содержании которой менее чем через полгода покаялся и сам король Петр, оказала убийственное влияние на четников. Склонный к юмору даже в самые трагические моменты сербский народ не преминул отразить создавшееся положение в популярной частушке [166]:
К 1–2 октября 1944 г. четники прекратили сопротивление частям НОАЮ и попытались договориться с наступавшими войсками Красной армии. Однако стремление ряда командиров четников наладить контакты с передовыми частями Красной армии закончилось провалом [167]. Направляя доносы в штаб 3-го Украинского фронта на командиров РККА, заключавших договоры о сотрудничестве с четниками, партизаны не брезговали и сами на месте вмешаться в ситуацию, убивая переговорщиков четников прямо на глазах советских офицеров. С 15 по 20 октября 1944 г. значительная часть четнических офицеров со своими отрядами решили покинуть Сербию, так как строжайший приказ Д. Михаиловича запрещал им вступать в бой с частями РККА, как союзными, а возможность такого столкновения, учитывая настроения партизан, была бы неизбежной. Отряды четников отходили через Рашку в Боснию. На местах остались лишь небольшие группы подпольщиков ЮВвО, опиравшиеся на сеть сочувствующих. Битва за Сербию, к которой так долго готовилось руководство ЮВвО была проиграна, так и не начавшись…
Сразу после изгнания Красной армией из Сербии немцев по Сербии прокатилась волна репрессий. За спинами красноармейцев в города входили партизаны, развязавшие кровавый террор против «идеологически подозрительных лиц». О размерах учиненной партизанами бойни говорят следующие данные: в Королевстве Югославия в 1922–1937 гг. 1 смертная казнь приходилась на 750 ООО человек, в социалистической Югославии в 1946–1951 гг. 1 смертная казнь на 142 ООО человек, а в освобожденной от немцев стране 1 смертная казнь приходилась на 30 ООО человек! И это лишь официальные приговоры, хотя часть расстрелов октября— ноября 1944 г. в Сербии осталась нефиксированной. В качестве примера можно привести положение в Заечаре, одном из первых крупных городов Сербии, из которого Красная армия изгнала немцев, после чего партизаны ворвались в город и завели порядки в стиле большевистских расстрельных команд конца Гражданской войны. Перед вхождением в город ОЗН (титовская ЧК) составила подробные списки для проверки, куда были включены местные священники, учителя, судья, адвокаты, торговцы, инженеры, преподаватели гимназий, врачи, резервные офицеры королевской армии и участники довоенной политической жизни. Шефом ОЗН Заечара был назначен Д. Глигориевич, бывший электрик из соседнего города Чуприя, с ним работали несколько следователей. Каждые 15 дней центральный аппарат получал сообщения о количестве осужденных и отчитывался по нормативам о числе расстрелянных. Некоторых убивали еще в ходе допроса, других расстреливали добровольные расстрельные команды из 20 человек, расстреливавшие за вечер по 60–70 человек, которых связывали телефонным кабелем и конвоировали к выкопанным за городом ямам во время комендантского часа. Родственникам расстрелянных сообщали, что арестованный депортирован в Россию. Узнававшие потом страшную истину жены, родители и дети убитых пытались по ночам раскапывать неглубокие расстрельные шурфы в поисках своих близких. С этим явлением по приказу руководства местный отдел ОЗН стал активно бороться. Расстрелянных перед казнью раздевали догола, а их вещи делились между участниками расстрелов. Вместе с сербскими врагами народа в Заечаре расстреляли и 60 местных русских эмигрантов: семью Мартыновых, Б. Полховского, В. Полхитрудова и еще несколько человек. Следователь местной ОЗН Н. Бошкович, ставший после стабилизации титовского режима судьей, впоследствии вспоминал: «Их приводили и военные, и гражданские лица. У некоторых мы записывали короткие признания в два-три предложения. Сразу же произносились тяжкие приговоры, их вели в тюрьму, а оттуда на расстрел. Мы убивали их, как мух» [168]. Та же картина была и в других городах Сербии, куда пришли партизаны.
В результате истинные военные преступники ложились в одну могилу с теми, кто осмеливался сомневаться в идеологии коммунизма или только мог бы осмелиться усомниться в ней. Всех убитых партизанской скороспелой Фемидой сближала смерть без суда, делавшая их жертвами режима, чьи лидеры обучались в предвоенном СССР, впитывая дух судебных процессов 30-х гг. Только в 2000-х гг., после падения власти коммунистов, в городских парках, на улицах и площадях Сербии стали возможны мемориальные раскопки, в результате которых были обнаружены кости тысяч жертв того, что апологет чисток в Сербии, словенец Е. Кардель, называл «Большим террором».
Изначально движение Д. Михаиловича не было политическим. Идея Д. Михаиловича заключалась в том, чтобы представить военно-четнические отряды как продолжение королевской Югославской армиии, откуда и название ЮВвО — Югославское войско в Отечестве (четники Д. Михаиловича). Армия в довоенной Югославии была деполитизирована, т. е. не участвовала в политической борьбе, служа прочной опорой идеологии, кратко определяемой трехчленной формулой: «С Верой в Бога, за Короля и Отечество!» Лишь с ростом партизанского движения в ЮВвО появляется и все более усиливается политическая составляющая движения. При этом сравнительно долго Д. Михаилович ограничивался лишь суррогатами политических органов, не желая заводить дублирующих эмигрантское правительство и партии институтов, чтобы подчеркнуть свою легитимность и преемственность с довоенной Югославией.
При этом взгляды на политику лидеров ЮВвО стали очевидными с самого начала. В противоположность И. Тито, Д. Михаилович относился к политической стороне движения как к чему-то вторичному, а потому решил опереться на профессиональных идеологов. В рамках гражданской войны в Югославии и в глобальных условиях Второй мировой войны как войны идеологий (либеральная демократия и социалистическая демократия, базирующиеся на идеях прогресса и выросшие из левых скамей французского парламента, против антидемократических и антипрогрес-систских идеологий нацизма и фашизма) это было заведомо проигрышным решением. В результате разделенности функций лидера и идеолога политический курс движения не мог гибко изменяться в соответствии с ситуацией, как это происходило у югославских коммунистов под руководством Тито, менявших свои позиции слева (от партии пролетарской диктатуры до 22 июня 1941 г.) направо (к партии Народного фронта в начале осени 1941 г.), а потом обратно налево (курс на пролетарскую революцию и левые уклоны в Черногории и Герцеговине зимой 1941–1942 гг.), и еще раз направо (расширение платформы в 1942–1943 гг. аж до братания с британцами в 1943 г.), а потом вновь налево (с осени 1944 г. ускоренными темпами начать возводить социализм по сталинским образцам). В движении Д. Михаиловича такие эволюционные кульбиты были затруднены, идеологи были оторваны от практики, а смена курса происходила лишь со сменой самих идеологов, что каждый раз ослабляло идеологическое воздействие, и без того непростое в условиях партизанской войны и подполья.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments