Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг. - Хироюки Агава Страница 29

Настоящим мы хотим привлечь внимание к поистине антипатриотической сущности правительства Окады и обращаемся ко всем единомышленникам с призывом восстать против предателей империи.

Молодые офицеры армии и флота! Долой предателей Окаду и Токонами! Праведное дело императорского Отечества в опасности!»

Сохранилась копия этого документа с печатью чиновника юридического бюро, которому его вручили; стоит дата — 25 октября 1934 года: это за год и четыре месяца до «инцидента 26 февраля».

Еще один из множества подобных документов, «Воззвание к молодым офицерам всех императорских вооруженных сил», выпущен за год до событий. Туманным, взволнованным языком он призывает к «второй Реставрации» и предполагает, как считали его авторы, что сам император на их стороне. В действительности, как явствует из рассказов людей, близких к императору, он придерживался противоположного мнения; но, как часто бывает, мечты и представления становятся непоколебимым убеждением, а оно приводит к еще более диким амбициям.

Такие документы, созданные под влиянием чего-то вроде идеологических судорог, все имели схожее звучание, но ужасно, что в то время оружие в руках их авторов не подвергалось такому запрету, как у радикалов в наши дни.

До того как стать начальником штаба базы в Йокосуке, Инуэ — командир линкора «Хиеи», а перед этим — начальник 1-го отдела бюро по морским делам морского министерства. Находясь на последнем посту, он уже принял меры предосторожности, установив возле здания министерства танк для круглосуточного дежурства. Делалось это для того, чтобы обеспечить защиту морякам, когда наступят крутые времена, и присутствие его объяснялось так: «Предназначен для того, чтобы широкая публика ближе познакомилась с военной техникой».

Как командир «Хиеи» Инуэ запрещал своим офицерам посещать «митинги групп молодых офицеров» в ресторанах на берегу. Некоторые рьяно критиковали его за это, но он всегда рассуждал перед своими подчиненными следующим образом:

«Причина, по которой военным разрешается носить мечи в мирное время и по которой мы гордимся ношением военной формы, состоит в том, что нация поручила нам использовать это оружие, если потребуется, для защиты страны. Однако есть эта потребность или нет, решает сама нация. Другими словами, только когда народ решил воевать, а высшее командование отдало приказ, — военному разрешено убивать врага и уничтожать его собственность. Когда военный использует оружие, которое всегда у него в руках, незаконно, чтобы убивать по своему желанию, без приказа высшего командования, он немедленно из благородного человека превращается в тягчайшего преступника, а священное оружие деградирует в мерзкий инструмент для убийства».

Инуэ говорит о совершенно очевидном, но некоторым молодым офицерам переварить такие аргументы крайне трудно.

Став начальником штаба в Йокосуке, он заметил, что парадный вход его официальной резиденции как раз напротив дома капитана Ямаситы Томохико, руководителя отдела по общим вопросам морской базы Йокосука. Примерно раз в неделю группа молодых морских офицеров собиралась в доме капитана Ямаситы, где, вероятно, вспыхивали ожесточенные дебаты. Ямасита объяснял Инуэ, что эти дискуссии организуются ради «воспитания» молодых людей, но истина состояла в том, что он знакомил их с новейшей информацией, полученной из Токио, о действиях армейских радикалов. По пути домой после собраний офицеры каждый раз выстраивались в ряд перед воротами дома Инуэ и, стоя лицом к дому, справляли малую нужду.

«Можно подозревать, — пишет Инуэ, — что немало подобных „частных академий“ существовало в то время в стране». А еще он пишет: «Лидеры, формирующие мнение, кажется, больше заинтересованы тем, как заработать на жизнь, чем тем, что происходит с народом. Существовала сильная тенденция умиротворять требования правых; вряд ли кто-либо из писателей осмелился озвучить идеи умеренности».

Со своего поста начальника штаба Инуэ мог отчетливо видеть, как нарастают ужасные изменения внутри и вне флота. Даже сами флотские офицеры заняты прощупыванием друг друга на предмет принадлежности к «флотской» или «договорной» фракции, так что невозможно беседовать открыто с кем-либо, кроме близких знакомых. Инуэ стал ощущать, что необходимы меры предосторожности, так чтобы, если что-то случится, послать на охрану морского министерства достаточные силы из Йокосуки. Какой бы курс армия ни избрала, она имела в своем распоряжении в Токио более чем достаточно войск, а у флота там вообще не было никаких сил.

С одобрения главнокомандующего Йонаи он решил принять минимальные превентивные меры:

Организовать специальное сухопутное подразделение и подготовить его.

Договориться с Морской артиллерийской школой о выделении двадцати морских артиллеристов, готовых прибыть на базу в любое время, так чтобы отправлять их в морское министерство для действий как курьерами, так и охранниками.

Отдавать секретные приказы командиру легкого крейсера «Нака»: быть готовым в любое время суток и при любых условиях прибыть на максимальной скорости в Токийский залив.

Инуэ пишет, что истинная цель всего этого была известна только главкому, ему самому и старшим офицерам штаба. Боевой корабль «Нака» держался наготове частично из опасений, что армия перережет железную дорогу, по которой должна следовать сухопутная часть моряков в Токио, а частично для того, чтобы переправить императора, если возникнет угроза для Императорского дворца.