Балтийцы (сборник) - Леонид Павлов Страница 29

Мимо прошли нейтральные пароходы. Шведская канонерка вышла из Эрншельдсвика и долго крейсировала неподалеку от нас, разумеется, нас не видя.

В полдень повернули на обратный путь, продолжая наблюдение за районом.

Пришла ночь, такая белая, что всплытие наше было невозможно. Наступили вторые сутки беспрерывного пребывания нашего под водой. Дыхание стало стесненным, но командир упорно ждал, разыскивая немецкие суда среди довольно многочисленных пароходов, проходивших мимо.

В течение вторых суток недостаток воздуха стал ясно сказываться почти на всех. Подняться в боевую рубку на несколько ступенек вверх – по действию на сердце казалось восхождением на высокую гору. Ничтожное усилие для поворота перископа вызывало тяжелую одышку. Ввиду этого многие легли, стараясь не делать лишних движений. Впрочем, на состоянии духа обстоятельство это ничуть не отражалось. Все единодушно одобряли упорство командира и ждали появления неприятельских судов.

Под конец вторых суток дальнейшее пребывание под водой стало невозможным. Чтобы пройти от центрального поста до моторов, нужно было несколько раз, прислонившись к стене, отдыхать. К тому же немецкий капитан давно лежал пластом, не принимал пищи и, казалось, перестал дышать; а он подлежал допросу в Штабе флота, и его не только по-человечески надо было сохранить.

Тогда, выйдя полным ходом из видимости шведских берегов, мы всплыли на поверхность и открыли все три люка. Загудели вентиляторы, и все в лодке оживилось. Немецкого капитана убедили, что он еще жив, и заставили принять пищу.

Пересекши Ботнический залив по направлению к русским берегам, мы вошли в Северный Кваркен и остановились у первого островка с постом службы связи, прося вызвать из Николайштадта катер с офицером для принятия пленного капитана, болезненное состояние которого внушало нам опасения за его целость и стесняло нас. В ожидании катера начали, как читатель уже может догадаться, срочную зарядку аккумуляторов, энергия которых почти вовсе истощилась за двое суток непрерывного хода под водой.

В полночь прибыл сам начальник Николайштадтскаого водного района и привез с собой на всякий случай двух русских лоцманов, которых мы приняли к себе, не имея в них нужды, но чтобы дать им возможность получить награду. Начальник водного района увез немца с собой ^[1] и принял от нас сведения об утопленном пароходе для сообщения Штабу флота. Таким образом, официальное оповещение от Ставки вышло во всех газетах еще до нашего окончательного возвращения из похода.

Продолжая одним дизелем зарядку, мы снялись с якоря и двинулись в северную часть Ботники на новое место. Вследствие белой ночи немыслимо было пройти незаметно до снабжавшей немцев лесом Хапаранды, и мы, выбрав позицию на полдороге, погрузились у ближайшего изгиба шведских берегов, где можно было ожидать выхода немецких судов на короткое время из шведских территориальных вод.

Место было спокойное. Большинство людей отдыхало. Но командир сам стоял с утра у перископа, следя за проходящими судами. Легкий бриз наносил по временам полосы тумана, и тогда мы на некоторое время слепли. А когда прояснялось, являлись миражи. Парусники и пароходы поднимались из-под горизонта вверх ногами, затем, по мере приближения, у них оказывалось два силуэта: прямой и опрокинутый, которые своими макушками касались друг друга. Далее опрокинутый силуэт исчезал, и предмет принимал свои естественные формы.

Позиция была очень скучной. Немцы, видимо, о нас узнали и отменили выход пароходов.

Для спокойствия мы держались вблизи огражденной со всех сторон вехами банки. Таким образом пароходы не очень приближались к нам и не вынуждали нас ни отходить в сторону, давая им дорогу, ни погружаться, – что влекло бы за собой лишнюю трату аккумуляторной энергии, экономить которую на случай серьезного дела было заботой всякого командира…

Но вот из рубки слышится команда:

– Право руля.

Немного спустя вдруг:

– Больше право.

И вслед за сим уже повышенным голосом:

– Полный вперед! Право на борт.

«Вероятно „добыча“», – думаю я.

– Полный назад! – командует вдруг командир.

Не отходя от своего стола, в недоумении жду, что будет дальше. Положение кажется тем более странным, что заднего хода под водой мы никогда не употребляли, ибо при перемене хода с переднего назад лодка теряет дифферент.

Действительно, – лодка остановилась и стала наклоняться носом вниз, вызывая неприятное ощущение потери под ногами почвы. Створки всех дверей открылись к носу, и со стола поехали на пол карты, книги и прочие предметы.

– Погружайся! – слышится громкий голос командира.

Я встал из-за стола и хотел пройти в центральный пост, но в эту минуту лодка задрожала, над головой послышался лязг разрываемого железа, бурление чьих-то винтов, и вслед за сим в боевую рубку сверху хлынула вода…

– Всплывай!.. продуть систерны!.. – во весь голос воскликнул командир.

Продутие балластных цистерн сжатым воздухом означало чрезвычайную срочность. Все, вскочив с мест, не двигаясь, смотрели по направлению к центральному посту, ожидая, всплывет ли лодка, и не понимая еще, что именно произошло…

Падение воды из боевой рубки в центральный пост понемногу затихает, и в рубке появляется слабый дневной свет. Я поднимаюсь к командиру.

– Негодяй нас протаранил, – взволнованно говорит командир, – невозможно было думать, что он повернет на нас: за нами банка, туда нет дороги. Кроме того, он нес нейтральные, шведские марки. Когда мы стали ворочать, он упорно следовал за нами, целясь прямо на перископ. Марки фальшивы. Это – немец. Комендоры, к орудиям! Откройте люк…

Люк не открывается. Через иллюминаторы видны разрушения на мостике: обломки загромождают выходную крышку.

– Откройте палубные выходы! Скорей!

Старший офицер распоряжается открытием носового люка, который запирается водонепроницаемою дверью не только изнутри, но и снаружи листом палубной настилки, завинчиваемой сверху. Таким образом открытая изнутри массивная водонепроницаемая дверь уперлась в стальную палубную настилку.

– Ломы! – распоряжается старший офицер.

Слепые и беспомощные, мы стоим на поверхности, не зная, что предпринимает таранивший нас неприятель. Сознание опасного бессилия заставляет тайно волноваться. Сыплются глухие, дробные удары ломов… Трещит настилка. Лоцмана, не сознававшие до сих пор обстановки, вдруг поняли ее и устремились к выходному люку.

– Что же это будет? – жалобно простонал один из них, распространяя вокруг себя неприличный запах…

– Запереть его в гальюн, – велит старший офицер.

Наконец палубный лист отваливается в сторону и в носовое помещение врывается луч света. Командир, старший офицер и два комендора выскакивают наверх к пушкам. За ними следую я.