Джейн Остен и ее современницы - Елена Прокофьева Страница 27

Помочь матери сразу же вызвалась 14-летняя Доротея. Проработав некоторое время помощницей модистки, она поняла, что скучные будни продавщицы не для нее, и устремилась по материнским стопам. Она тоже станет актрисой!

Первым же ее шагом была перемена имени – со скучного «Доротея» на эффектное «Дора». На афишах она значилась как «мисс Фрэнсис»: раз уж отец не смог ее обеспечить, так пусть хотя бы поделится своим именем. Пройдет еще несколько лет, и Дора, по-прежнему незамужняя, оградит себя щитом благопристойности – приставкой «миссис» и новым псевдонимом.

Дору приняли в труппу театра на Кроу-стрит, что в Дублине. Первое выступление едва не стало последним: перед выходом инженю так разволновалась, что бросилась за кулисы, но ее поймали и вытолкали на сцену. И почти сразу же Дора почувствовала себя, как рыба в воде. У нее открылся дар комедийной актрисы. Она буквально заражала публику своим заливистым смехом, казалось, исходившим от самого сердца.

Мемуарист Хаззлитт впоследствии рассыпался в похвалах: «Ее лицо, слезы, манеры были неотразимы. Ее улыбка сияла, как солнце, ее смех веселил душу. Она была сама веселость, открытость, добросердечность. Она не смиряла свои природные чувства и доставляла публике больше удовольствия, нежели любая другая актриса, ведь и сама она искренне наслаждалась своей игрой».

Ни критики, ни даже поклонники не считали Дору красавицей – ей мешали длинноватый нос и выдающийся подбородок. Повод для восхищения давала задорная улыбка, блестящие карие глаза и пышная копна кудрявых волос. Если они выбивались из-под чепчика, то практически скрывали черты ее лица. Фигура у очаровательной шатенки тоже была хороша – стройная, с тонкой талией, – но больше всего современников восхищали ее ноги. Хотя женщины XVIII столетия не стеснялись обширных декольте, ноги, в отличие от груди, оставались сокрытыми от взоров. Полюбоваться на это диво можно было разве что в театре. Огромным успехом пользовались пьесы, в которых актрисам приходилось переодеваться в мужской костюм.

Дора Джордан в роли нимфы

Именно в таких ролях засияла юная Дора. Ей необыкновенно шли штаны до колен и шелковые чулки. «Миссис Джордан так часто выбирает роли, для которых нужны брюки, что мы, мужчины, можем лишь восхищаться ее проницательностью. Женщинам следовало бы ей завидовать, ибо благодаря своим привилегиям она недоступна порицанию и может не опасаться злых языков», – писали в газетах. За свою карьеру Дора сыграла десятки подобных ролей, от шекспировских Виолы и Розалинды до мальчишки-сорванца наших дней. Некоторые из них она играла на восьмом месяце беременности.

Подающей надежды актрисой вскоре заинтересовался Ричард Дейли, управляющий театра на Смок-элли. О мистере Дейли ходила недобрая молва. Он прослыл не только бретером, но и донжуаном, хотя и не высокого пошиба: не полагаясь на свое обаяние, давал актрисам деньги в долг, после чего предлагал более интимный способ уплаты. Откажешься – загремишь в долговую тюрьму.

Непонятно, почему Дору не предостерегла матушка, но, так или иначе, в 1781 году она вступила в труппу Дейли. А годом позже забеременела. Как потом не раз намекала Дора, управляющий принудил ее к сожительству или просто изнасиловал. «Кто поверит в искренний отпор актрисы?» – грустно усмехались ее друзья.

«Беды, когда идут, идут не в одиночку, а толпами», – писал Уильям Шекспир. Его слова как нельзя лучше описывают жизнь Доры Джордан. Не в силах больше оставаться подле Дейли, Дора решила искать другой театр. Вдобавок заболела мать, а младший брат Джордж и сестра Хестер еще не начали зарабатывать. С самого начала в их семье повелось, что деньгами всех обеспечивала Дора, и даже годы спустя брат и сестра все так же рассчитывали, что она будет их содержать.

Но кто наймет беременную актрису? Вся надежда была на тетю Марию, которая играла в йоркширской труппе. Быть может, ей удастся выхлопотать для Доры хоть какую-то роль. Собрав нехитрый скарб, семейство отчалило из Ирландии в Англию, но уже в Лидсе их поджидало разочарование – Мария была тяжело больна и ничем не могла помочь беглецам. Тогда Дора отважилась сама написать ее импресарио – Тейту Уилкинсону.

При первом же взгляде на Дору мистер Уилкинсон погрустнел. Какая из нее актриса, тем более комедийная? «Ни в чертах юной леди, ни в ее повадках не было заметно и малой толики комического таланта; скорее уж напротив, она выглядела унылой и угнетенной, в глазах стояли слезы, а ее печаль безмолвно взывала к помощи». Прежде чем отказать Доре, он все-таки попросил ее продекламировать несколько строк. Дора прочла монолог из пьесы «Кающаяся красавица» Николаса Роува: пьеса об изнасиловании как нельзя лучше отражала ее чувства. Пораженный ее талантом, Уилкинсон немедленно предложил ей присоединиться к своей труппе.

Актрисе был назначен неплохой гонорар (15 шиллингов в неделю) и один бенефис, сборы с которого полностью поступали в ее пользу. Дело оставалось за малым – выбрать подходящий псевдоним. Ведь беременной особе несолидно называться «мисс». Уилкинсон предложил псевдоним «миссис Джордан» в честь библейской реки Иордан, и Дора с радостью согласилась. Еще долгие годы это имя не сходило с театральных афиш.

В отличие от театра на Смок-элли, труппа Тейта Уилкинсона была кочевой. Кто в карете, кто верхом, а кто в кибитке с декорациями, актеры переезжали из одного города в другой. На своем пути они пересекали бескрайние вересковые пустоши и деревушки, обитатели которых сбегались посмотреть на этакую невидаль, пока, наконец, не останавливались в одном из трех городов – Йорке на севере, Халле на восточном побережье, Шеффилде на юге. Представления были приурочены к скачкам, ярмаркам и прочим событиям, собиравшим толпы народа.

Обычно спектакль начинался в шесть часов вечера и заканчивался в полночь. По устоявшейся традиции, за основной пьесой, будь то комедия или трагедия, следовал одноактный фарс. Таким образом, для каждого вечера приходилось готовить две пьесы, и у актеров была двойная нагрузка. Но даже будучи в положении Дора отлично выдерживала напряженный режим. Угнетало ее другое – зависть.

Опасаясь, что Доре достанутся лучшие роли, ее товарки настроили против нее публику. Нравы среди провинциалов царили консервативные, и жители Халла чуть не освистали Дору, когда она вышла на сцену 26 декабря 1782 года, через месяц после родов. Несмотря на неприязнь публики, Дора доиграла роль до конца и закололась бутафорским кинжалом, после чего побежала за кулисы кормить дочку Фанни. А импресарио понадобилось немало стараний, чтобы объяснить публике истинное положение Доры. Она была не распутницей, а жертвой соблазнителя.

* * *

Три года спустя кочевая жизнь настолько утомила Дору, что она задумалась о постоянном театре. Как и любая актриса, она мечтала о Лондоне. Только там можно рассчитывать на высокие гонорары, жить в особняке вместо кишащих клопами номеров и – как знать! – заручиться покровительством королевской семьи. Георг Третий и Шарлотта обожали театр. После утомительных придворных церемоний спектакли были для них отдушиной. Королева начинала вывозить своих отпрысков в театр, как только им исполнялось пять лет. Среди этих маленьких театралов был и принц Вильгельм, сыгравший в жизни Доры роковую роль.