Секретный фронт. Воспоминания сотрудника политической разведки Третьего рейха. 1938 - 1945 - Вильгельм Хеттль Страница 27

В то же время, по некоторым данным, Гитлер не был соучастником готовящейся интермедии. Что же касается Гиммлера, то вряд ли он не был полностью в курсе планировавшегося мероприятия и тем более не одобрял его. По сути дела, он и являлся движущей силой всей этой истории и даже вышел на людей, стоявших за Эльсером. Учитывая мнение общественности, он в то же время требовал проведения «тщательного разбирательства» этого дела.

Если Гитлер не был посвящен в задуманную акцию, то, видимо, Гейдрих предусмотрел возможности для того, чтобы фюрер покинул зал в нужное время.

Наиболее трудно поддаются объяснению взаимоотношения между Гейдрихом и Эльсером, так что здесь придется исходить в основном из догадок. Наиболее правдоподобное объяснение дает один из мюнхенских полицейских, который занимался этой историей. По его мнению, Эльсер даже не знал, какую роль ему предстояло сыграть в предстоявшей интермедии, и тем более что он был человеком, предназначенным таскать каштаны из огня для Гейдриха. Он на самом деле планировал провести покушение на Гитлера, но был замечен одним из сотрудников гестапо. Выступая как представитель местной организации коммунистов, он поддержал намерение Эльсера и всемерно его поощрял на продолжение подготовки к взрыву, намереваясь выяснить, на кого тот работает. О намерениях и подготовительных мероприятиях Эльсера Гейдриха проинформировали заместитель начальника мюнхенской полиции и Мюллер. Но тот не стал ничего предпринимать против Эльсера, пока не выяснил все, что хотел знать, и впоследствии даже помог ему, сняв ночную полицейскую охрану. Когда же он узнал о планах Гитлера и его озабоченности, то ему в голову пришла мысль извлечь хороший капитал из задумки Эльсера. Этим объясняется кажущаяся невозможность провести довольно сложную подготовку за столь короткий срок – с 5 по 8 ноября – да еще из Берлина. Гейдриху ничего организовывать и не пришлось: он просто воспользовался подарком, преподнесенным ему Эльсером, – подготовкой покушения. Ему оставалось только довести все до логического конца: проследить, чтобы Эльсеру не чинили помех и чтобы Гитлер вовремя покинул «Бюргербройкеллер».

То обстоятельство, что взрыв унесет жизни нескольких старых и заслуженных членов партии, не играло для Гейдриха никакой роли. Его даже не особенно беспокоило и то, что бомба могла взорваться несколько раньше намеченного времени и убить Гитлера. Кто бы ни стал преемником Гитлера, он, Гейдрих, был вполне уверен, что получит пост могущественного шефа полиции.

Такое истолкование этих событий, по всей видимости, недалеко от истины. И даже последующее отличное обхождение с Эльсером в концентрационном лагере ему не противоречит. В конце концов, он был только ничего не значившей пешкой в большой игре, а его молчание не помогло ему сберечь свою жизнь.

СМЕЩЕНИЕ БЛОМБЕРГА И ФРИЧА

5 ноября 1937 года Гитлер провел в имперской канцелярии совещание с главнокомандующими всех трех видов вооруженных сил – генерал-полковником фон Фричем ^[57], адмиралом Рёдером и рейхсмаршалом Герингом. На совещании присутствовали военный министр генерал-фельдмаршал фон Бломберг ^[58] и министр иностранных дел барон фон Нойрат. Адъютант Гитлера полковник Хоссбах также был на этом совещании, и его записи, копии которых были захвачены американцами в конце войны, были использованы как обвинительный материал в ходе заседаний Нюрнбергского трибунала. В записях содержались все подробности упомянутого совещания.

На нем Гитлер впервые высказал свои самые сокровенные мысли о будущем Германии. Квинтэссенцией его заявления была мысль о неизбежности войны, о начале которой говорить было еще рано. Совещание принесло ему большое разочарование: кроме Геринга, остальные присутствовавшие были против его концепции и намерений, причем даже Геринг был весьма сдержан в своих высказываниях.

Вскоре после этого совещания Гитлер принял рейхсфюрера СС Гиммлера и проинформировал его о том, что на нем говорилось. В конце их беседы Гитлер заявил, что пришел к окончательному выводу: с нынешними военными и политическими руководителями он не сможет выполнить своей цели – превращения Германии в великую державу с помощью войны. Гиммлер, естественно, немедленно передал услышанное Гейдриху.

Сложившаяся ситуация была для Гейдриха похожей на ту, с которой ему пришлось столкнуться в начале лета 1934 года. Тогда, обвинив CA в заговоре, он дал возможность Гитлеру освободиться одним ударом от всех старых соратников, которые угрожали сорвать его далеко идущие планы. И на этот раз перед ним вставала подобная задача. Необходимо было освободиться от Бломберга и Фрича, но так, чтобы истинная причина, заключавшаяся в проведении ими политики мира, осталась неназванной. Исходя из этой посылки, Гейдрих приступил к методической, планомерной работе.

Одним из излюбленных приемов Гейдриха в целях избавления от нежелательных людей было обвинение их в порочных действиях. Извращенчество было довольно легко приклеить неженатому и постоянно державшемуся обособленно генералу фон Фричу. Собирая компромат на всех видных личностей Третьего рейха, он купил у берлинских уличных подростков информацию, что генерал фон Фрич является «клиентом» определенной «клики». Сразу же по получении этой информации Гейдрих ее не использовал, но теперь решил к ней возвратиться и приказал прислать к себе информатора – парня по имени Шмидт.

Некий сорванец, имевший более десятка судимостей за различные проступки, в том числе и шантаж, был после этой беседы определен как основной свидетель против генерала фон Фрича по обвинению того в аморальных противозаконных действиях (гомосексуализме). Парень заявил, что он с товарищами выявили это пристрастие генерала еще в 1934 году и с тех пор постоянно его шантажировали.

Для более успешной подготовки дела Гейдрих привлек специалиста по уголовным делам Майзингера, известного тем, что ни перед ничем не останавливался в доведении какого-либо вопроса до конца. Майзингер столь успешно подготовил Шмидта в качестве свидетеля стороны, предъявляющей иск, что Гейдрих не преминул представить его самому Гитлеру, хотя тот обычно с такой публикой не общался.