За глянцевым фасадом - Катрин Панколь Страница 27

«В то время жизнь в Белом доме, мягко говоря, нельзя было назвать удобной», — вспоминает Дэвид Хейман. Джеки обнаружила, что в ее апартаментах не работает душ и сломано устройство для спуска воды. Корзин для бумаг и книжных шкафов не было вообще. «Неужели Эйзенхауэр ничего не читал?» — удивлялась Джеки. Камины дымили, и стены комнат покрывались копотью, окна не открывались. Джеки расхаживает по коридорам своего нового жилища, составляя опись имущества. На ней брюки и мягкие кожаные туфли — она надевает платье и красится, только когда это необходимо. Джеки усаживается на полу, скидывает туфли, заносит свои наблюдения в блокнот, теребит волосы, грызет ногти; а персонал ошарашенно глядит на новую хозяйку, по сравнению с которой Мэйми Эйзенхауэр кажется чопорным призраком прошлого. «Что она тут может увидеть, если у нее волосы свисают на глаза?» — удивляется старая домоправительница. Если спросить, что, собственно, происходит, то вернее всего будет определить это как смену стиля. Джеки неустанно трудится, в ее блокноте отмечено: «Восемнадцать спален и двадцать ванных комнат на третьем этаже: нужна генеральная уборка; сто сорок семь окон: подновить; двадцать девять каминов: вычистить и подготовить к топке; четыреста двенадцать дверных ручек: начистить; тысяча квадратных метров паркета: натереть; две с половиной тысячи квадратных метров мраморных поверхностей: регулярно мыть; коврики и большие ковры: пылесосить три раза в день; тридцать семь комнат на первом этаже: вытирать пыль два раза в день…»

Постельное белье надо менять два раза в день, а купальные простыни — три раза! Сумму, ежегодно выделяемую на содержание Белого дома, Джеки успевает истратить за месяц и просит выделить дополнительные средства. До окончания ремонтных работ она закрывает резиденцию для туристов. Личные апартаменты отделываются в безупречном французском стиле, декораторы сменяют друг друга с головокружительной быстротой. Джеки выслушивает их советы, но решение всегда принимает сама. Все будет выкрашено белой краской, с отдельными вкраплениями синего, зеленого, красного, — так она решила. Она же определяет, где будут висеть те или иные картины. Проверяет, расставлены ли в вазах цветы, готовы ли к топке камины. Снует по узким старым коридорам, куда-то вдруг убегает, потом опять возвращается, и от этого у всех голова идет кругом. Обычно Джеки просыпается в восемь часов. Если накануне приходилось выезжать в свет — спит до двенадцати. От своих многочисленных помощников и доверенных лиц она требует абсолютной пунктуальности, себе предоставляет полную свободу. Ее спальня — это штаб, откуда исходят приказы и инициативы, где рождаются дерзкие замыслы. Джеки совершает набеги на антикварные магазины и аукционы и покупает, покупает, покупает… Она хочет превратить Белый дом в красивое, уютное жилище. В настоящую историческую резиденцию. Ей очень не нравится, когда ее деятельность называют «переоформлением». Она предпочитает называть это реставрацией.

Новая хозяйка производит переполох среди старых слуг. «Сейчас же выбросить эту гадость!» — командует она, и в доме меняют всю мебель. Няня Кэролайн? «Просторная комната ей ни к чему. Довольно корзины, чтобы бросать кожуру от бананов ^[12], и тумбочки, чтобы убирать вставную челюсть!» Кухня? «Мне совершенно все равно, какая она будет. Выкрасьте ее белой краской, а насчет остального спросите у Рене ^[13]!» Картины? Она заберет несколько полотен Сезанна из Национальной галереи, куда их сдал президент Трумэн. Занавеси на окнах? «От одного взгляда на эту мутную зелень начинается морская болезнь, а бахрома напоминает хвою на засохшей елке!» Только вестибюль удостаивается ее похвалы: «В нем есть что-то де-голлевское». Вот так!

Она всегда спешит. И терпеть не может тех, кто разводит пустую болтовню или заставляет ее зря терять время. «Пусть Люсинда ^[14] перестанет извиняться десять минут кряду за то, что уронила булавку!» К слугам она относится очень заботливо. Внимательно следит за тем, чтобы у них был посильный рабочий день, достойная заработная плата, чтобы им оплачивали сверхурочные.

Всецело поглощенная своими грандиозными планами, Джеки и слышать не хочет о традиционных обязанностях Первой Леди. Посещать скаутов, миопатов, калек, слепых, престарелых, заседать в лигах по защите окружающей среды, собирать средства для Красного Креста — эти скучные занятия она перепоручает миссис Джонсон, супруге вице-президента. «С какой стати я буду таскаться по больницам и строить из себя даму-благотворительницу, когда у меня здесь полно дел?» Она увольняет слуг, которые не могут приспособиться к смене стиля, нанимает французского шеф-повара (который сразу же восстанавливает против себя весь персонал) и кондитера, перевозит в президентскую резиденцию своего массажиста, своего парикмахера, гувернанток своих детей. Не обращая внимания на критику, она упорно стремится к цели. Ее масштабным проектам тесно в стенах Белого дома, она мечтает о создании большой библиотеки, гигантского культурного центра и… о сохранении памятников Древнего Египта.

Ограничив поле деятельности четкими рамками, она чувствует себя более уверенно. Это ее мир, здесь она — королева. Дж. Б. Уэст, мажордом, управлявший Белым домом в течение двадцати восьми лет, от Рузвельта до Никсона, три года работал под началом Джеки и наблюдал ее в повседневной жизни ^[15]. «Жаклин Кеннеди говорила тихо, почти шепотом. Чтобы расслышать ее слова, приходилось напрягать слух. Глаза выдавали в ней человека волевого, веселого и в то же время ранимого. Всякий раз, когда она входила в комнату, возникало ощущение, словно она ищет запасной выход. Не думаю, что причиной тому была застенчивость. Скорее это был ее способ контролировать ситуацию: она успевала оглядеть комнату и прикинуть, что за люди тут собрались. Она никогда не болтала попусту и говорила только на темы, которые были для нее важны. Когда она тихо-тихо произносила: «Вам не кажется, что…» или «Если вам нетрудно, не могли бы вы…» — это было не пожелание, а приказ».