100 дней в кровавом аду. Будапешт - "дунайский Сталинград"? - Андрей Васильченко Страница 27

«Вскоре Эдё вернулся с великолепной рождественской елкой. До войны она стоила 10 пеньгё [валюта Венгрии до 1946 года]. «Ты ее достал, — сказала ему жена, — но это все равно, так как русские уже в Будакеси» [западная окраина Будапешта]. Конечно, мы не воспринимали все всерьез… По будапештскому радио крутили рождественские песни в сопровождении органной музыки».

Ни венгерское, ни немецкое командование не было готово к обороне Будапешта с запада. Если не считать нескольких траншей и бункеров, следы которых до сих пор можно увидеть между горами Янош и Хармашхатар, на западных окраинах не было никаких укреплений. Они являли собой полную противоположность Пештскому плацдарму, где изначально предполагалось создание усиленной линии обороны. Она планировалась там даже во время теоретических разработок обучавшихся в Военной академии венгерских офицеров. Вдвойне удивительно, что в группе армий «Юг» узнали о планах советского генералитета окружить город с запада только в середине декабря. Когда 20 декабря Красная Армия осуществила прорыв немецкой линии обороны у озера Веленцай, то штаб группы армий «Юг» запросил у генерал-полковника Гудериана отвести 8-ю кавалерийскую дивизию СС. На это предложение Гудериан ответил отказом. Он мотивировал свое решение тем, что подобный маневр ослабил бы оборону города на восточных рубежах. 21 декабря командование группы армий «Юг» попыталось вытащить из города моторизованную дивизию «Фельдхеррнхалле». Однако Верховное командование сухопутных сил запретило делать и это. Между тем части 3-го Украинского фронта устремились в прорыв, возникший между озером Веленцай и Мартонвашаром. Мартонвашар был захвачен буквально с ходу. Затем были взяты Вал и Дьюрё. Потом Красная Армия без каких-либо проблем вошла в Альчют и Пустазамор. Вечером 22 декабря под угрозой оказались Бичке и Биа. В этих условиях генерал-полковник самовольно отвел с восточных позиций 8-ю кавалерийскую дивизию СС. Эсэсовцы были переброшены с Пештского плацдарма на запад в место предполагаемого удара советских частей, которыми командовал маршал Толбухин. Когда несколько дней спустя Гудериан доложил об этом Гитлеру, тот впал в неистовство. «Я не понимаю, — кричал он, — почему такая огромная танковая армия, больше которой нигде нет на Восточном фронте, не может остановить врага». Однако при этом фюрер забывал, что эти танковые армады не были подкреплены достаточным количеством пехоты. Именно пехота могла бы оберечь их от бесцельного уничтожения.

Тем временем на следующий день в будапештской опере давали «Аиду». Один из современников так описывал это событие: «Непосредственно перед вторым отделением перед занавесом появился одетый в форму венгерского солдата актер. Он передал привет фронту, выразил удовлетворение тем, что по сравнению с недавним прошлым зрители ведут себя значительно спокойнее и увереннее. Воодушевленной публике он с чистой совестью обещал, что Будапешт останется венгерским и нашей поразительно красивой столице нечего бояться».

В таком же безмятежном духе шли представления и в других театрах. В Пештском театре давали «Дикую утку» Ибсена с Эммой Буллой в главной роли. В национальном театре шла «Аннушка», в Театре комедии и Новом венгерском театре играли соответственно «Короля Португалии» и «Уличное знакомство». В Театре оперетты ставили «Графа Люксембурга». Скрывшиеся от наступающих советских частей театральные труппы Клужа (Калузенбурга), Суботицы (Мария Терезияопеля) и Кошице (Кашау) значительно обогатили культурную жизнь Будапешта. Спектакли шли неделями напролет. Заново стали открываться варьете. В городе заработало 24 кинотеатра. Казалось, Будапешт пытался забыться перед наступлением и ожидавшими его ужасами и бедствиями.

А утром 23 декабря советские части взяли Секешфехервар и вышли на линию Бичке — Херцегхалом — Биа. Тем самым было нарушено важнейшее железнодорожное сообщение между Веной и Будапештом. Теперь снабжение венгерской столицы было возможно лишь по железнодорожной ветке Гран — Будапешт. Но это была узкоколейка, а стало быть, много продуктов подвезти по ней было нереально. Во второй половине дня в Биа и Херцегхаломе немецкое сопротивление было подавлено. Генерал Говорунюнкош отвел 18-й танковый корпус в Бичке, единственный крупный узловой пункт, который продолжал оказывать наступающим советским частям серьезный отпор. Но и здесь оборона не была хорошо организована. О скорости продвижения частей Красной Армии говорит хотя бы тот факт, что 25 декабря советские части взяли Бичке. Поздним вечером 23 декабря части 2-механизированного корпуса вышли к Херцегхалому и почти сразу же достигли территории расположенной у Будайских гор общины Пать. Советские танки покрывали за день расстояние в 20–40 километров. Они обтекали оказывавшие более-менее серьезное сопротивление населенные пункты, предоставляя возможность штурмовать их накатывавшейся второй волной русской пехоте.

Благодаря подобной тактике стало возможно, что уже утром 24 декабря советские танки по шоссе, связывающему Пать и Будакеси, смогли преодолеть лесные массивы Будайских гор и выйти к окраинам Будапешта. И это в то время, как к востоку от Биа немецко-венгерские войска еще пытались удерживать линию Эрд — Тёрёкбалинт (Гросструвал) — Будаёрш. Но и этот отпор не был продолжительным. 23 декабря советские части взяли Эрд, а 24 декабря — Эрдилгет и Надьтетень.

Группа армий «Юг» и части, которыми командовал Пфеффер-Вильденбрух, смогли только 23 декабря предпринять некоторое подобие контрмер. Согласно записям в журнале боевых действий значилось, что группа армий «Юг» пыталась «предотвратить вражеское проникновение на восток и север посредством оперативного командования танковой группы моторизованной дивизии «Фельдхеррнхалле» в районе Биа». Показательно, что в тот момент немецкое командование не решилось перебросить дивизию полностью с восточных рубежей на западные. То есть, судя по всему, оно уже смирилось с неизбежностью окружения венгерской столицы. Временное использование танковой группы моторизованной дивизии «Фельдхеррнхалле» не представляло угрозы для обороны Пешта, так как на Пештском плацдарме немцы почти никогда не использовали танки. В итоге советская сторона не сразу смогла заметить внезапно появившееся подкрепление. Данная боевая группа состояла из двенадцати 150-миллиметровых орудий «Хуммель» («Шмель») на самоходном лафете, двенадцати 105-миллиметровых орудий «Веспе» («Оса»), пятнадцати танков и сотни бронированных машин пехоты. Они должны были сдержать натиск трех советских мобильных корпусов, которые находились в 20 километрах от юго-западных окраин Будапешта. Предложение Гудериана о том, что силы 8-й кавалерийской дивизии СС и горнострелкового корпуса СС должны были сдать Пештский плацдарм, было отвергнуто Гитлером, как и прежде. Вместо этого на эти позиции под Бичке посылались небольшие части вроде 4-го и 21-го венгерских артиллерийских дивизионов. Будто бы они могли сдержать массированные атаки советских танков. О критической ситуации, складывающейся вокруг Будапешта, было известно не только высшему военному руководству, но и офицерам штабов отдельных дивизий. В штабе 10-й пехотной дивизии о прорыве обороны у озера Веленцай стало известно 23 декабря. Ни для кого не было секретом, что со дня на день советские части могли появиться в Биа, Пать и Херцегхаломе, расположенные в Буле снабженческие части получили от командования 1-го армейского корпуса команду незамедлительно выставить разведчиков по маршруту Пилишчаба — Пербаль — Жамбек, а также вдоль линии Пербаль — Будаенё.