Камеи для императрицы - Алла Бегунова Страница 27

— А это кто такой? — спросила она.

— Славный победитель крымских татар и турок! — ответил Турчанинов и перешел к рассказу об успешной операции русской армии.

Этот поход готовился почти год. В России хорошо представляли себе все его трудности. На полуостров наши войска должны были войти через Перекопский перешеек и со стороны Керченского пролива, через Сиваш. Целью похода императрица определила следующее: разгром в полевых сражениях ханского войска и овладение всеми крепостями на южном побережье, принадлежавшими туркам. Для похода сформировали специальную экспедиционную армию численностью более 50 тысяч человек. Ее действия должна была поддерживать Азовская флотилия вице-адмирала Сенявина, состоявшая из 17 больших кораблей и 57 десантных лодок.

План операции был выполнен безукоризненно. Все береговые крепости Крыма русские заняли в течение десяти дней, с 18 по 29 июня 1771 года. Это не позволило Турции высадить десант для поддержки крымско-татарского войска. Основные сражения произошли: в ночь с 13 на 14 июня — штурм Перекопа, взятие крепости Ор; 19 июня Долгоруков вывел войска к Кафе и штурмом овладел ею; 22 июня отряд генерала Брауна взял Гёзлёве. У Бахчи-сарая татары собрали почти 90-тысячное войско, но и здесь долго сопротивляться не смогли, столица ханства пала. Селим-Гирей, находившийся в это время на престоле, бежал в Турцию вместе с остатками османских гарнизонов из Кафы, Судака, Гёзлёве и своими приближенными, семьей и слугами.

Турчанинов, однако, не стал вдаваться в подробности русской армейской операции 1771 года. Она принадлежала прошлому. Его же занимало настоящее. Тут имели значение знания другого рода: всеобщая история края, жизнь, быт, культура крымско-татарского народа. Он попросил Анастасию подойти к карте поближе. Там разными цветными карандашами были заштрихованы разные районы полуострова и по-русски написаны названия феодальных родов, которым тут земля и принадлежала: Ширин — на востоке, Кыпчак — на западе, Барын и Яшлав — в центре, Мансур — на севере. Управитель канцелярии сказал, что давным-давно борьбу за влияние в государстве ведут люди знатнейшего рода Ширин, настоящего, крымско-татарского, и люди не менее знатного рода Мансур, преимущественно — ногайско-татарского. И не дай ей Бог перепутать это, когда она будет находиться на территории ханства.

Затем из портфеля появилась стопка рукописных листов. Турчанинов положил их на стол и объяснил, что русских книг о Крыме пока не существует, взамен он предложил Анастасии ознакомиться с сокращенными переводами произведений двух немецких авторов: Николауса Эрнста Клеемана, посетившего полуостров в 1768–1770 годах, и профессора университета в городе Галле Тунманна, который составил свой труд, изучив многие западноевропейские источники. В заключение коллежский советник извлек на свет пергаментный свиток, на коем изображалось генеалогическое древо ханской династии Гиреев, начиная с Хаджи-Гирея, основателя крымско-татарского государства, жившего в середине XV века.

Безо всякого энтузиазма Анастасия посмотрела на доставленные ей материалы.

— Хорошо, — сказала она. — Как-нибудь почитаю.

— Нет, любезная Анастасия Петровна, ваше «как-нибудь» меня совершенно не устраивает, — произнес Турчанинов, и голос его опять стал скрипучим, а глаза — немигающими и строгими, он отдавал ей приказ, это было ясно. — Извольте изучить сие к завтрашнему дню, и по возможности — очень внимательно. Утром в это же время я снова буду у вас…

— Завтра? — удивилась она.

— Так точно, времени у нас очень мало, а вопросов, которые надо обсудить, очень много. Честь имею кланяться! — Управитель канцелярии взял свой портфель, теперь пустой, отвесил Анастасии учтивый поклон и пошел к двери.

Оставшись одна, она взялась за бумаги. Первым ей попался перевод из Тунманна. Скучнейшая, подробнейшая справка, да еще со странно звучащими в немецкой транскрипции местными географическими названиями. Наверное, ее полезно читать на ночь: быстрое засыпание гарантировано.

— Черт его знает что! — бормотала она, перебирая страницу за страницей в кипе бумаг, оставленных Турчаниновым, и выхватывая из записей, сделанных четким писарским почерком, отдельные слова и предложения.

Все это совсем не походило на романтическое путешествие по неизведанной экзотической стране, как Анастасии еще вчера виделась поездка. Наоборот, она начинала понимать, что ждет ее не веселое приключение, о котором можно будет потом вспоминать с приятностью, a самая настоящая служба. Начальник же напоминает бульдога, и если он вцепится в нее, то — держись. Такие, как он, бюрократы обычно хотят все оговорить и определить заранее, не делая поправок на обстановку, которая может измениться кардинально там, в Крыму. Тогда ей придется делать вовсе не то, что представляется необходимым. А это такая морока, о какой она раньше и помыслить не могла.

Чувство, охватившее Анастасию при этом, было не отчаяние, а какой-то стихийный протест. Она бросила бумаги на стол и села в кресло. Интересно, что бы теперь сказал Аржанов, прослуживший без малого сорок лет? Однако службой он никогда не тяготился и много раз говорил ей, что сие есть наивящая обязанность каждого дворянина, посвятившего жизнь своему Государю и Отечеству. Рассудительный он был человек и старался все обдумывать глубоко и всесторонне.

В Аржановке, чтобы привести в порядок ум, сердце и душу, Анастасия искала одиночества. Она уходила в сад, но чаще — седлала гнедую кобылу Пенелопу, подаренную ей покойным супругом в Татар-бунар, и уезжала далеко в поле. Пенелопа и сейчас стояла в конюшне, будучи уже не первой молодости, но вполне бодрым и послушным животным.

Анастасия вызвала Досифея и приказала ему приготовить лошадь к поездке. Затем ушла в спальню переодеваться. Вскope туда явилась Глафира, предупрежденная мужем. Анастасия как раз стояла посреди комнаты в рубашке, мужском камзоле и узких серых кюлотах, застегивая их спереди.

— Куда это вы собрались не обедамши? — спросила Глафира ворчливо. Она не одобряла верховой езды вообще, а на мужском седле — в особенности.

Анастасия посмотрела на нее и тихо, с расстановкой сказала:

— Сейчас же найди мои сапоги со шпорами..

— Чего их искать-то? — Горничная поняла, что барыня пребывает в самом дурном расположении духа, а в такие минуты с ней лучше не спорить. Глафира достала из-под кушетки пыльную коробку, открыла ее. — Завсегда они тут, эти сапоги, для вашего высокоблагородия…

Анастасия сзади заплела волосы в косу, а над ушами скрутила их в букли и закрепила специальными заколками, мужская прическа была готова. Горничная помогла ей надеть коричневый редингот. Анастасия со всех сторон осмотрела себя в зеркале. Стройный, ловкий юноша стоял там. Она надвинула на лоб треуголку.

— Оченно похожи, — заверяла ее Глафира…

На улице Арсенальной, в доме майора Голощекова широко отворились ворота, и всадник на гнедой лошади выехал прямо на мостовую. Сначала он ехал шагом, но потом дал своей кобыле шпоры и поскакал в степь. Поручик князь Мещерский, который направлялся туда с визитом, очень удивился. Владелец этой городской усадьбы майор Голощеков по причине своего апоплексического телосложения ездить верхом давно не мог, его жена — тем более. У Голощековых квартировала только госпожа Аржанова с прислугой, но кто тогда был этот юноша в коричневом рединготе? Поручик подобрал поводья, поднял вороного жеребца в галоп и последовал за незнакомцем.