История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике - Джордж Фрэнсис Доу Страница 26

Португальцев невозможно сравнивать с англичанами, голландцами и французами в отношении санитарного состояния их кораблей, но их можно похвалить за то, что они возят с собой на побережье определенное количество грубых толстых матов, служащих постелями для рабов, и меняют их каждые две-три недели. Эти маты не только мягче для бедолаг, чем голые доски или палубы, но также благоприятны для их здоровья, поскольку предотвращают их соприкосновение с сырым деревом.

Мы содержали в хорошем состоянии помещения, где рабы лежали в чистоте и опрятности. Для этого постоянно отряжалась часть команды, некоторые из самих рабов помогали в этом деле. Трижды в неделю межпалубные помещения обрабатывались изрядным количеством хорошего уксуса, заполнявшего ведра с раскаленными ядрами в них, для устранения спертого воздуха, после того как помещение хорошо промывалось и вычищалось швабрами. Затем палубу драили холодным уксусом, а в дневное время, в хорошую погоду, открывались люки и ночью закрывались снова.

Замечено, что в представлении некоторых рабов их увозят для того, чтобы съесть. Это приводит их в отчаяние. Другие рабы настроены против неволи так, что следует принять меры в отношении их возможного мятежа и готовности перебить команду корабля в надежде получить свободу. Однажды, около часу пополудни, после обеда, как обычно, мы заводили их по одному вниз, в межпалубное помещение, для выдачи каждому положенной пинты воды. Большинство еще оставалось на палубе, и многие владели ножами, которые мы неосторожно выдали им два-три дня назад, ни в малейшей степени не подозревая в них мятежных настроений. Впоследствии обнаружилось, что у других были обломки железа, которые они отрывали от двери носового кубрика в преддверии задуманного мятежа. Они также сбили оковы с ног нескольких своих сообщников, которые помогали им. Вооружившись таким образом, они внезапно напали на наших матросов и изрезали ножами одного из самых мощных из них, который получил четырнадцать – пятнадцать ножевых ран, в результате чего вскоре скончался. Затем их нападению подвергся наш боцман, которому нанесли такую рану на ноге, что он не мог двигаться, поскольку были повреждены нервы.

Другие перерезали коку горло до трахеи, третьи ранили трех матросов и выбросили одного из них за борт с полубака. Он, однако, по воле Провидения, схватился за булинь фок-паруса и спасся, выбравшись на нижний баргоут юта. Там стояли мы с оружием в руках, стреляя в восставших рабов. Некоторых убили, многих поранили. Это настолько испугало остальных, что они рассеялись по кораблю. Некоторые укрылись в межпалубном пространстве, другие – под полубаком. Многие из самых активных мятежников попрыгали через борт и добровольно утонули, нисколько не заботясь о самосохранении.

В результате мы потеряли 28 рабов и, подавив мятеж, загнали всех в межпалубное пространство, утешив их добрыми словами. На следующий день мы снова вывели их на палубу, и в их присутствии наши матросы сурово отхлестали бичами зачинщиков заговора.

Чтобы предотвратить повторение такого несчастья, мы взяли за правило ежедневно посещать рабов, тщательно обыскивая каждый уголок межпалубного пространства и заботясь о том, чтобы не оставить какой-либо инструмент, гвоздь или что-нибудь другое. Это, однако, не всегда соблюдалось там, где в тесном пространстве скучивается так много людей. Мы заставляли достаточное число матросов располагаться на юте, в оружейном кубрике и важных отделениях капитанской каюты, где хранилось в боевой готовности стрелковое оружие под охраной часовых у дверей и в проходах к ним. Так мы были готовы сорвать все попытки наших рабов внезапно напасть на нас. Эти предосторожности были призваны держать их в страхе, и, если бы все те, которые возят рабов, ежедневно соблюдали их, мы бы не слышали о многих происходивших мятежах.

Да, мы предоставляли им гораздо больше свободы и обращались с ними гораздо мягче, чем большинство других европейцев сочли бы допустимым. Каждый день в хорошую погоду их выпускали на палубу. Они принимали пищу дважды в день, в десять утра и пять вечера. После трапезы их снова уводили вниз в межпалубное помещение. Что касается женщин, то почти всем им разрешалось проводить время на палубе по собственному усмотрению. Многие мужчины пользовались такой свободой по очереди, и лишь немногие оставались закованными в кандалы или носили наручники. Кроме того, каждому полагалась в интервале между приемами пищи горсть пшеницы, маниоки или немного кокоса. Время от времени туземцам по очереди выдавались короткие трубки с табаком для курения. Женщинам полагалась грубая ткань, чтобы прикрыть себя.

Мы старались, чтобы туземцы время от времени мылись для борьбы с паразитами, которым они подвержены. Ближе к вечеру негры развлекались на палубе, если хотели. Некоторые беседовали друг с другом, другие танцевали, пели или проводили время другим образом, что часто развлекало нас. Здесь особенно отличались женщины, многие из которых, находясь на юте без мужчин, молодые, веселые и добродушные, доставляли нам массу удовольствия.

Рабов кормили дважды в день. В первый раз им выдавали вареную крупную фасоль с некоторым количеством московского сала, которое мы получили из Голландии в бочках. В другой раз их кормили горохом или пшеницей, а иногда маниокой. Ею мы запаслись на Принцевом острове, пшеницей – на Золотом Берегу. Пшеницу варили по очереди с салом, нутряным салом или жиром, а иногда с пальмовым маслом, стручковым или гвинейским перцем.

Я обнаружил, что их желудки лучше приспособлены для бобов, чем для пшеницы или сладкого картофеля. Конские бобы усваиваются рабами лучше, чем крупная фасоль, которая хорошо сохраняется в обезжиренном состоянии или в бочонках.

Мы кормили туземцев группами по 10 человек. Они усаживались вокруг небольшой плоской кадки, сооруженной нашими бондарями, куда им подавали еду. У каждого раба была своя небольшая деревянная ложка, чтобы есть культурно и более опрятно, чем руками. Им это нравилось. Во время каждого приема пищи мы разрешали рабу выпить полную кокосовую скорлупу воды и время от времени глоток бренди для отладки пищеварения. Голландцы обычно кормили своих рабов три раза в день хорошей пищей, гораздо лучшей, чем та, которую они ели у себя на родине. Португальцы кормили их главным образом маниокой.

Что касается больных и раненых, то наши врачи ежедневно посещали межпалубное помещение и, обнаруживая больных, заставляли переносить их в лазарет под полубаком, в кубрик, выделенный под своеобразный госпиталь, где им можно было оказать необходимую помощь. Это нельзя было спокойно сделать в межпалубном помещении из-за постоянной духоты в нем, которая иногда бывала столь велика, что врачи падали в обморок, а свечи не могли гореть. Кроме того, в таком скоплении дикарей находится много жадных людей, которые выхватят у больного свежее мясо или микстуру, которая ему дается. Равно как не рекомендуется помещать больных рабов в баркас над палубой, чтобы они дышали свежим воздухом и лежали в ночной прохладе после выхода из чрезмерно душного трюма. Вскоре после этого у них возникают сильные желудочные боли, кровавый понос, а затем они через несколько дней умирают.

Покидая реку Новый Калабар, мы взяли курс зюйд-тень-ост, держась по ветру, насколько это было целесообразно, чтобы обойти остров Фердинандо-По с наветренной стороны и оттуда направиться к Сан-Томе и Принсипи, чтобы запастись дровами, водой и провизией. В сентябре мы сможем очень легко совершить переход от вытянутой отмели Бэнди (Бонни) на рейд Сан-Томе за пятнадцать – шестнадцать дней. В это время года здесь обычно холодно, хотя остров и расположен близко к экватору, климат близок к сырой и промозглой погоде на побережье Бретани. По ночам каждый человек на борту, не особенно выносливый, старается надеть больше одежды.