Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945 - Рейнхольд Эггерс Страница 26

В конце марта пленные доказали, что они по-прежнему одержимы идеей прорваться из своих помещений на сторону комендатуры немецкого двора. Подход через чердак путем снежного туннеля провалился. На этот раз лейтенанту ван Линдену удалось пробраться через пол голландских помещений в помещения караула внизу, с нашей стороны, где в то время не было или не должно было быть вообще никого. Было воскресенье, после полудня, и все было спокойно. Ван Линден был переодет в немецкого офицера. Благополучно спустившись вниз, он взял метлу и начал заметать следы штукатурки, упавшие сверху, тогда как его товарищи замаскировывали дыру в полу-потолке. Внезапно из-за шкафа раздался голос часового: «Прошу вас, капитан, давайте я подмету сам!» Это был один из наших людей, задержавшийся дольше обычного. Он услышал шум сверху и спрятался, поджидая, пока ван Линден не спустится вниз через потолок.

Последним событием марта явился военный суд над бельгийским офицером, лейтенантом Веркестом, который еще в январе наотрез отказался отдать честь нашему дежурному офицеру. Суд увидел в этом неповиновение, и Веркест был приговорен к трем годам. В то же время в течение военного суда Веркест рассказал, что группа из тридцати трех бельгийских офицеров в Кольдице договорилась не подчиняться приказам коменданта об отдании чести, хотя, по нашему мнению, они согласно конвенции обязаны были исполнять его приказы.

Кроме того, была принята резолюция относительно тех представителей бельгийских вооруженных сил, которые подписали обязательство о неучастии в боевых действиях и получили свободу. Суд увидел в этом, а также в групповом отказе отдавать честь, «соглашение не подчиняться приказам касательно служебных обязанностей», а значит, бунт. Веркест был приговорен к смерти. Приговор был отложен на три месяца. Глава государства должен его подтвердить. Через некоторое время из ОКБ вернулись бумаги с пометкой Гитлера на полях: «Лишения свободы достаточно». Суд в Лейпциге снова провел заседание (21 июля); Веркест был приговорен к двум годам. К тому времени, как он вышел на свободу, бельгийцы уже покинули Кольдиц.

Этот смертный приговор потряс заключенных, как, я думаю, ничто другое. Противостояние в деле по отданию чести приутихло. Несколько недель спустя Tierarzt, наш величайший чемпион по отданию чести (хотя мы могли бы обойтись без его энтузиазма), покинул лагерь. Его сменил врач из французского лагеря для генералов в Кенигштайне.

Месяц март записал на наш счет еще один успех, благодаря чему стал наиболее благоприятной для нас четвертью на этом холодном фронте между пленными и их свободой.

Так случилось, что примерно в это время на один из своих периодических визитов к нам прибыли представители Международного Красного Креста. Они приехали посмотреть, как обстояли дела с поставками посылок с продовольствием пленным из разных стран союзников, с одной стороны, или от родственников, с другой.

Возможно, прежде чем приступить к описанию одного из способов использования некоторых из этих посылок, каковой мы вскоре обнаружили, не лишним будет рассказать о системе поставок военнопленным в Германии в общем. Продуктовые посылки были более или менее нормированы, весом около 10 фунтов каждая. Они приходили из разных стран, и британские военнопленные получали их из Англии, Австралии, Канады и Соединенных Штатов, без упаковки. Кроме того, каждый пленный имел право на четыре частных посылки в год, от семей или друзей. Прибытие последних мы контролировали следующим образом. Они могли быть отосланы только со специальным ярлыком, выдававшимся в разрешенном количестве уполномоченному лицу. В частных посылках обычно содержались одежда или книги. Посылки с сигаретами разрешались в неограниченном количестве. Кроме провианта, Красный Крест поставлял партии сигарет и табака без упаковки для распределения между обитателями лагерей. С 1941 года и далее поставки посылок различных видов были довольно регулярны: по крайней мере, все британские пленные были прилично одеты; на одного заключенного в их рядах приходилась одна посылка с провиантом и пятьдесят сигарет в неделю.

Французы получали продуктовые посылки главным образом из частных источников, а также определенное количество бестарного материала в форме того, что они называли «Singe» ^[41], из своего армейского резерва. Он приходил с Мадагаскара. Я помню название «Антананариву» на консервных банках. Кроме того, они располагали большим количеством французского армейского печенья, которое они обменивали у британцев на сигареты в соотношении один к одному. Поляки и голландцы получали частные продуктовые посылки, но не в таком количестве, как британцы, а потому на всем протяжении войны не испытывали особого достатка в пище, одежде и сигаретах.

С 1942 года и далее большинство заключенных Кольдица питались лучше немецкого гражданского населения в городе, по крайней мере в отношении потребления калорий. У них был шоколад, сахар, масло, консервированное мясо и высушенные фрукты в больших количествах. Они зашли так далеко, что делали вино из своего сахара и винограда и гнали из него отвратительную алкогольную смесь. Что им не хватало, всем им, так это, разумеется, рыбы и свежих фруктов. Все эти посылки, вместе с почтой, подвергались жесточайшему досмотру с нашей стороны. Мы искали контрабанду. Я говорю здесь и сейчас: мы никогда не находили никакой контрабанды или ее подобия в бестарных поставках, которые приходили от Международного Красного Креста или через него. Тем не менее мы находили огромное количество запрещенных вещей в частных посылках с одеждой, продовольствием, особенно в тех из них, что поступали из Франции. Много контрабанды оказывалось и в «благотворительных» посылках, отправленных из Англии либо индивидуально, либо подпольными организациями. Красный Крест не мог попустительствовать в этой игре: он действовал исключительно на гуманитарных основаниях и организовывал поставки из Германии нашим собственным военнопленным, находившимся в руках союзников. Злоупотреби он своим авторитетом, как пострадали бы обе стороны, и репутации Международного Красного Креста какой был бы нанесен непоправимый ущерб!

Мы немного припоздали со своими ставками в деле контрабанды, и, прежде чем обнаружили, что происходило под самым нашим носом, пленные уже опередили нас на несколько прыжков.

Один из наших цензоров работал в книжной торговле в Лейпциге. В начале 1942 года он заметил, что переплеты на некоторых книгах, которые он просматривал, казались толще обычного, хотя в то время во всем мире ощущалась острая нехватка бумаги. По его наводке переплеты полудюжины книг, отправленных «Фондом часа досуга военнопленных» в Лиссабоне, были вскрыты. Оказалось, что во всех них были спрятаны либо купюры в 100 марок, либо карты на шелке, например швейцарской границы, югославской границы, голландской и бельгийской границ, расположение гавани Данцига и так далее. Мы даже нашли в этих переплетах крошечные ножовки. Затем нам пришло в голову, что мы недавно получили и передали отдельным пленным несколько других посылок из того же источника в Лиссабоне. Что-то нужно было делать. По крайней мере, эти книги необходимо было изъять. Для меня это означало посещение местной британской библиотеки.