Н. С. Хрущев. Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 2 - Никита Хрущев

Поделюсь некоторыми мыслями относительно стран, вошедших в социалистический лагерь. Сначала расскажу об отдельных наблюдениях насчет того, как Сталин строил отношения с ними. Он делал все, что было в его силах, чтобы эти страны развивались по социалистическому пути. В этом нет сомнений. То была его мечта, и он не жалел усилий для того, чтобы подталкивать страны в направлении построения социализма. Он хотел также, чтобы страны народной демократии были в дружбе с советским народом. Но дружбу он понимал односторонне, стремясь, чтобы они обязательно и во всем следовали в фарватере советской политики, особенно при контактах с Западом и в Организации Объединенных Наций.

После смерти Сталина мы стремились к тому же. Такая политика нам казалась правильной, поскольку она связана с общей платформой построения социализма и коммунизма. Тут все силы в борьбе против капиталистического мира должны быть приложены к одной точке. Но Сталин был Сталиным. Осуществления правильно поставленных целей он добивался своими, сталинскими, варварскими средствами. Чистка, которая в послевоенные годы проводилась в странах народной демократии, велась именно под этим углом зрения. Доносчики и советники, которые работали там, чтобы указать, кого принести в жертву, собирали какие-то предварительные данные. А ведь всегда о каждом человеке узнать можно то, что очень хочешь узнать, и в зависимости от установки собирать такие сведения, которые будут рисовать данного человека в определенном свете и придавать его действиям желаемые политические оттенки. Этого Сталину было достаточно, чтобы считать такого человека недругом Советского Союза и «врагом народа». В результате там летели головы, как в свое время в СССР и в нашей партии. Та же политика проводилась касательно не только широкого круга лиц, но и в отношении коммунистического руководства стран народной демократии.

С руководителями этих стран Сталин строил контакты на основе абсолютного их подчинения и не терпел ни особых мнений, ни простых возражений. Если в беседе по любому вопросу человек настаивал на своей точке зрения, это его раздражало и порождало сомнения в искренности такого человека, подвергались сомнению его коммунистическая убежденность, его преданность марксистско-ленинскому учению. Отсюда оставался один шаг до его гибели. Вместе с тем Сталин очень заботился о развитии экономики стран народной демократии и помогал им, чем только СССР мог. Например, строительство крупного металлургического завода в Польше было задумано и начато при Сталине. Я помню, как Болеслав Берут ставил этот вопрос. Тогда в Москве все вместе выбирали место для завода и решили, что следует построить его в районе Кракова, древней столицы Польского государства, но почти без промышленности. Учитывали большую историческую ценность и притягательность Кракова для польского народа. Берут обосновывал так: надо построить завод невдалеке от Кракова и тем самым создать там новый пролетарский центр как опору партии при строительстве социализма в Польше. Это было разумное предложение со стороны Берута, Сталин отнесся к нему с пониманием, и полякам была оказана помощь в строительстве завода. Сейчас он успешно работает.

В 1946 году СССР имел очень мало ресурсов для удовлетворения потребностей советского народа в хлебе. На Украине был буквально голод, отмечались даже отдельные случаи людоедства. И в то же самое время Сталин оказывал щедрую помощь хлебом Польше, хотя Польша не терпела такой нужды, как отдельные районы Советского Союза, особенно Украина. Помню, как тогда Ванда Василевская ездила в Варшаву, где у нее жила мать, и по возвращении с возмущением рассказывала, как поляки ругают СССР за то, что наряду с поставками пшеницы мы поставили им рожь. Поляки не привыкли есть ржаной хлеб. Она-то видела, как мы на Украине жили в то время, как люди мерли от голода. Помощь народным демократиям преследовала и рекламные цели (Сталин был очень щепетильным в этом отношении): дескать, СССР имеет неисчерпаемые возможности. Все это делалось для того, чтобы привязать к себе и закрепить за собой страны народной демократии, включая их руководство.

Тут во мне действуют смешанные чувства. Основная направленность той политики была хорошая: надо было действительно сделать все, чтобы укрепить дружбу между нашими народами и между их руководителями. Но какими средствами? Вот главное. Все хорошо в меру. Любое злоупотребление недопустимо, даже если преследуются правильные цели. Подобные действия наносят непоправимый вред. Так оно и оказалось: и в Чехословакии, и в Венгрии, и в Болгарии, и в Румынии были казнены невиновные люди, которые потеряли свои головы в результате политической линии и характера Сталина. Какие дружеские отношения были у нас с Югославией! Как уважал (и заслуженно уважал) Сталин Иосипа Тито. Но достаточно было югославам возразить нам в каких-то вопросах и высказать свое мнение, как это уже посчиталось крамолой, после чего наши отношения не только оказались испорченными, но и стали враждебными. В СССР перестали признавать заслуги югославского народа под руководством Коммунистической партии и ее вождя Тито, боровшегося против Гитлера. Лидеры Югославии превратились в «палачей» и «предателей». Мы стали доказывать, что никакого там социализма не строится, хотя социалистические принципы, заложенные в период расцвета дружбы Югославии и Советского Союза, не были нарушены, а, наоборот, продолжали укрепляться. Однако раз это делается без согласования со Сталиным и проявляется непослушание, то там уже не коммунисты и не друзья СССР, а враги. Такая нетерпимость Сталина ко всякой самостоятельности до невозможности портила любые отношения, и если бы Сталин пожил подольше, то не знаю, к чему бы мы пришли и во что бы это вылилось и у нас, и у соседей.

Тогда уже постепенно назревало ухудшение отношений с Китаем. Сталин, как коммунист, относился к новому Китаю правильно, и мы делали все, что было в наших силах, помогая Китаю на завершающем этапе борьбы с Чан Кайши ^[1]. Когда Япония была разгромлена и разоружена ее Квантунская армия, то все трофейное оружие мы передали коммунистам Китая, формируя условия для разгрома войск Чан Кайши. Передали им много и нашего собственного оружия, тем более что война кончилась, а у нас оружия имелось в избытке. Но Сталин относился с недоверием к Мао Цзэдуну. Его недоверие проявлялось и у нас, его былых сотрудников, и мы стали настороженно смотреть на Китай, особенно после нашей поездки туда. Тем не менее Сталин и сам не раз давал в свое время повод к плохому отношению со стороны Китая к Советскому Союзу. Нельзя было так поступать! Китай – независимая, богатая и древняя страна. Ее коммунисты боролись много лет против реакционных сил и теперь победили. И вдруг – стать в подчинение Советскому Союзу и вывернуться наизнанку в угоду Сталину? Требовать этого было очень нехорошо, даже если мы, что-то забирая, расплачивались по нормальному курсу валюты.