Подлинная «судьба резидента». Долгий путь на Родину - Олег Туманов Страница 26

«Вы – Туманов?»

«Да, это я».

«Мне велели вам помочь. Я Олег Волконский, – пожал он мне руку, рассеяно продолжая, – я здесь работаю переводчиком и очень рад, что целую неделю смогу отвлечься другим делом».

Князь оказался отличным парнем. Не скрывая радости, что нет необходимости корпеть над переводами, он всю неделю знакомил меня с радиостанцией. На самом деле наследник знаменитого русского рода появился на свет в 1939 году, наследуя от своего блестящего прошлого только княжеский титул, так как, скитаясь по разным странам мира, его родители потеряли большую часть своего состояния. Я сердечно дружил с Волконским до его ухода с Радио в 1973 году.

Преисполненный ответственности, Олег показал мне архив, библиотеку и техническую службу, представил знакомым. Постепенно у меня складывалось общее впечатление, и я стал понимать, кто есть кто. Я даже завел первые знакомства. Особые отношения я выстроил с бывшими офицерами армии Власова, Леонидом Пылаевым и Андреем Меньчуковым, и Игорем Глазенапом, оставшимся в Германии вслед освобождения из заключения после Второй мировой войны. Кстати, родственники Игоря переселились в Россию при царствовании Екатерины II и также были знатного происхождения. О них упоминал Пушкин в своих стихах.

Пылаев был полной противоположностью Глазенапу – без гражданства и знатной родни. Зато он был очень заметной личностью. Он писал песни, играл на гитаре, был мастером на все руки и вообще умел все. Он водил черный «опель» с фанерой вместо ветровых стекол. Еще он был знаменит тем, что в 1959 году сыграл в фильме «Путь» со знаменитым Юлом Бриннером. Эта роль принесла ему крупную сумму денег на то время – две с половиной тысячи марок. Все эти деньги он потратил на оператора и двух проституток для производства собственного порнографического фильма, в котором сыграл главную роль. Пылаев с удовольствием демонстрировал друзьям свое «произведение» в гараже радиостанции, куда он принес проектор, установив там маленькие столики для закуски. Пока его не сдали.

Пылаев научил меня избегать стукачей и доносчиков на радио. Американцы поддерживали доносительство как эффективную форму контрразведки. «Никогда нигде не произноси ни одного хорошего слова о СССР», – учил меня Леня. – На каждой дружной вечеринке найдется кто-то, кто донесет твои слова службе безопасности». Показав мне сотрудника, заслужившего имя «Каин», он объяснил: «Он постарается тебе навязаться в друзья. Держись от него подальше – это главный стукач».

Мне также посоветовали остерегаться подслушивания даже дома, так как у сотрудников службы безопасности были запасные ключи от каждой квартиры для проведения там профилактических проверок. У меня позднее возникла возможность убедиться в правоте этого совета.

Думаю, что моему приему на работу на радиостанцию в качестве постоянного сотрудника в определенной степени сопутствовала удача. Я не владел языками и спецификой радиовещания. Но кто-то заинтересовался моим голосом и предложил пройти тест на диктора. Не слишком рассчитывая на удачу, я занял место перед микрофоном. И случилось чудо – все похвалили мой дебют в качестве диктора. Вероятно, голос звучал именно так, как его должен был слышать советский слушатель. Глубоко, звучно, сильно и, главное, разборчиво.

Теперь все, кто желал мне удачи, вздохнул с облегчением. Туманова, без всякого сомнения, можно было использовать как диктора на «Радио Свобода». Я вышел в эфир под псевдонимом «Валерий Шульгин» с чужим текстом, но постепенно мне стали доверять писать собственные комментарии.

Осенью 1966 года Вилли Клумп сообщил, что для меня и второго сотрудника подобрано отдельное жилье.

Речь шла о красивой двухэтажной вилле с садом на углу Леопольд и Руманштрассе. Здесь я смог комфортабельно поселиться за 100 марок в месяц и первое время жил в доме один, так как на радио еще не наняли второго сотрудника.

Я обставил свою комнату на первом этаже самой лучшей мебелью. Рядом размещалась каминная комната с собственным баром. Короче говоря, здесь можно было организовать себе приятное пребывание. Только в начале следующего года здесь поселились еще двое молодых американцев, которые проходили практику в Институте СССР. Я также посещал там лекции по филологии, экономике и политологии, проходившие под руководством внука бывшего знаменитого белогвардейского адмирала Колчака. В то время я открыл для себя новую область русской литературы – книги Булгакова, Замятина, Аверченко, Бунина и Бабеля, чьи публикации долго запрещались в Советском Союзе.

Один из американцев был сын зажиточного хирурга из Калифорнии. Он хорошо владел русским языком и мечтал о карьере дипломата. Другой был евреем и имел целью прикупить участок земли где-нибудь в Колорадо и открыть там ресторан.

Вечером мы обычно собирались на кухне, где каждый готовил себе ужин в зависимости от собственных предпочтений, вкуса и финансовых возможностей. Я быстро съедал свой пакетик супа и пару бутербродов. Будущий ресторатор был вегетарианцем и хлебал со скукой свою овсяную кашу, в то время как калифорниец готовил себе сочные стейки с салатом, завершая мороженным на десерт… У меня текли слюнки. Такое поведение было для меня совершенно новым и странным, так как дома в СССР я привык к чему-то совершенно иному. Когда у нас вместе садились за стол, то угощали друг друга тем, что у каждого было. А на Западе каждый заботился только о себе.

В начале 1967 года меня приняли на постоянную работу сотрудником «Радио Свобода» и я получил пожизненный договор с месячным окладом в 1100 немецких марок.

Все шло лучше не пожелаешь.

С первой подругой по имени Урсула я провел в Мюнхене два года. Она была дочкой высокого немецкого чиновника в Министерстве внутренних дел, родом из Судет. Урсула была худой, симпатичной и очень сексуальной брюнеткой. Я готов был на ней жениться, если бы тогда не пришлось уйти с радио. Урсула и ее родители настаивали на этом, требуя, чтобы я пошел учиться. К сожалению, этот вариант был невозможен.

В конце зимы Вилли Клумп вызвал меня к себе на беседу.

«Слушай, Олег, – начал он. – Тебя наняли работать в Германии, поэтому ты до сих пор находишься в списке “негров”, считаясь чернорабочим. Не так ли?»

«Вероятно», – осторожно ответил я, не зная, к чему он клонит.

«Поэтому у тебя нет прав на бесплатную квартиру и другие привилегии. Мы об этом думали и вспомнили, что ты сюда приехал из Ливии. Так ведь было, не правда ли? Тогда мы можем записать в рабочий договор, что наняли тебя в Ливии. Если ты не против?»

«Но ведь меня совсем не нанимали на работу в Ливии…»

«Не парься, это абсолютная формальность. У тебя сразу появится новый статус. Подписывайся здесь, и сразу будешь в двухкомнатной квартире. Смелей, Олег».

… Чуть позднее, празднуя новоселье в уютной квартире на Терезиенштрассе, я перешел в категорию «мулатов», вооружившись кредитом в 2000 марок, чтобы соответствующим образом обставить новое жилье. Урсула помогала мне. В этой квартире я провел около полутора лет. Незадолго до знаменательных событий в Чехословакии мне предложили квартиру в новостройке на Электраштрассе, 13. Это уже была по-настоящему квартира люкс! Уютная, светлая и современно обставленная.