Джованна I. Пути провидения - Рамази Митаишвили Страница 26

После того как практически все сторонники покойного короля были вытеснены монахом, Джованне пришлось передать больше полномочий своим приближённым – и прежде всего Филиппе, которой она подарила титул графини Монтони. Внучка Филиппы, наречённая во время крещения в честь королевы Санчи, вышла замуж за графа Мурзано, а их сын, граф Еволи, был назначен сенешалем дворца.

При королевском дворе сложилась ситуация, когда регентство, прикрываясь именем государства, открыто бойкотировало интересы страны. Несовершеннолетняя королева и её народ стали жертвами проходимца, с успехом использовавшего своё крепнущее положение.

Несмотря на официальный статус, каждый из молодожёнов стал жить собственной жизнью, и лишь во время официальных церемоний супруги появлялись на публике вместе. Они даже ходили в разные церкви, а Андрею было запрещено посещать спальню Джованны без соответствующего предварительного согласования с опекуном.

Молодой принц часто обменивался письмами со своей матушкой, которая призывала его не церемониться с женой и подвергать её различным наказаниям. Но любая попытка Андрея контролировать действия Джованны всё сильнее увеличивала пропасть между ними. Со временем принц даже попытался оттеснить благоверную от власти. На фоне борьбы с монахом Робертом это стремление Андрея неожиданно натолкнуло Джованну на мысль получить поддержку венгерских родственников, так что она отправила папе Клименту VI послание, в котором просила утвердить для своего мужа монарший титул. Понтифик понимал, что после смерти Роберта утверждённый в Неаполе консулат узурпирует власть, а потому отказался удовлетворить просьбу его внучки, ибо папе представлялось, что управлять монахом всё же будет гораздо легче.

По характеру Андрея, благодаря личным природным качествам и неустанным трудам его праведного наставника было понятно, что ожидать от этого молодого человека чего-либо путного нельзя – причём ни плохого, ни хорошего. Да и расположение созвездий никак не предрекало его успех. Так что королевство оставалось в руках энергичной и не по годам способной Джованны.

* * *

Елизавета, королева Венгерская и Польская, была информирована наставниками Андрея о том, что его влияние при дворе падает. Как советник своего старшего сына, весьма закалённый в дворцовых интригах, она с Лайошем I Венгерским отправила делегацию в Авиньон с требованием папы узаконить коронацию Андрея. До отъезда посланников предусмотрительная королева забрала из венгерской казны двадцать одну тысячу марок золотом и семьдесят две тысячи серебром, чтобы заручиться поддержкой главы Католической церкви и неаполитанских аристократов, сама же летом 1343 года высадилась в Манфредонии, чтобы встретиться с младшим сыном в Беневенто.

Между Андреем и его матерью не были приняты проявления тёплых чувств. Вместо этого королева умело управляла юношей, полностью навязывая свою волю, будто он был не сыном её, а вассалом. Они долго обсуждали сложившуюся ситуацию, и в итоге Андрей получил от неё весьма чёткие инструкции.

Елизавета была непревзойдённым мастером интриг, из-за чего людские сердца не были к ней расположены. Эта бесчеловечная и душевно чёрствая женщина контролировала все ключевые действия, при этом оставаясь за кулисами, и неоднократно доказывала своё умение управлять Венгрией и Польшей.

В отличие от неё, Джованна только начинала свой королевский путь, но, несмотря на юность и недостаток опыта, твёрдо взялась за скипетр и не собиралась его отдавать. Поэтому принцесса приняла свекровь лишь через несколько дней, ущемив её самолюбие и вынудив понервничать.

Встреча состоялась в Сомма-Везувиане. Елизавета представляла, что невестка сразу же попадёт под её влияние, ведь даже всевластные монархи теряли уверенность в её присутствии. Но Джованна уже вела в счёте, выиграв первое сражение тем, что не приняла августейшую особу сразу. Также во время встречи хозяйка надела церемониальную корону, подчёркивая свой королевский статус и вынуждая гостью чувствовать себя неуютно.

Внучка покойного Роберта приняла мать мужа весьма любезно, однако чуть свысока, всем своим видом выражая величие и достоинство, и говорила с ней так, как подобает настоящей правительнице. Елизавета же, не ожидавшая такого поворота, пыталась спрятать свою беспалую руку – тайный источник её подсознательного унижения на фоне величественной и прекрасной принцессы. Поэтому встреча носила больше формальный характер, и венгерка не решилась раскрыть цель своего визита. Разговоры были на общие темы, тем более что с самого начала женщины чувствовали, что говорить им особенно не о чем.

Таким образом, раздосадованная королева вынуждена была отказаться от своего первоначального плана и, едва сдерживая негодование, 25 июля вместе со своей свитой поспешно выехала в Неаполь, где встретилась с Санчей, вдовой Роберта Мудрого.

* * *

После взаимных приветствий высокопоставленные дамы расположились на уютной террасе и предались светской беседе.

– Очень рада, что Вы приехали, Ваше Высочество, – сказала королева Санча. – Надеюсь, Вы в добром здравии?

– В прекрасном, Ваше Высочество, – поморщилась Елизавета. – Мне необходимо многое с Вами обсудить.

– Вы подстрекаете моё любопытство, сестра, и я не в состоянии подавить его… – подхватила разговор её добродушная собеседница.

Это были совершенно разные женщины: скорее у Санчи можно было увидеть крылья за спиной, чем у Елизаветы – сердце в груди. Супруга Роберта встретила гостью с радушием, но, к своему несчастью, не поддержала требований венгерской правительницы.

С того самого момента королева Венгрии стала вынашивать план мести. «Эта фанатичная святоша и не подозревает, к чьим ушам обращена её нечестивая речь! Ну уж нет, тебе это даром не пройдёт, сука! Будешь висеть в окне своего замка, болтаясь на ветру, как праздничное полотнище… Ха-ха-ха, и со временем твоё натянутое платье станет для тебя большим! Нет, веревки для тебя недостаточно… Я тебя четвертую, а потом сожгу на костре, как святую мученицу. А ещё можно отрубить руки и ноги, покуда живая, а то люди стали забывать о “Прокрустовом ложе”!» – думала она, допивая очередной бокал вина. От подобных мыслей женщина повеселела и, не скрывая кровожадной ухмылки, с наслаждением представляла себе это зрелище. Так, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, она тратила всё время на поиски способов мести в ответ на малейшую оплошность.

Но ничего не подозревающая Санча, далёкая от закулисных махинаций и королевских дел, продолжала угощать гостью изысканными десертами. Елизавету же Бог не обременил печатью святости и благочестия, и, зная её добродетельное естество, можно было с уверенностью предположить, что она вовсе не собиралась забывать нанесённую ей обиду.

«Может, всё-таки, четвертовать? Не-е-ет… Сжечь! Поджарить и скормить мясо собакам! Ха-ха, зачем в таком случае поджаривать… Скормить голодным псам – вот и вся недолга!» – раздумывала Елизавета, которая никак не могла определиться с достойной казнью, размышляя при этом так, словно выбирала платье в торговой лавке. С трудом устояв против дьявольского желания задушить Санчу прямо сейчас, она, тяжко вздохнув, смиренно добавила про себя: «Господи, избавь меня от страшного искушения…»