Мой отец Абдул-Хамид, или Исповедь дочери последнего султана Османской империи - Шадийе Османоглу Страница 26

Каждой офицерской семье выделили местную прислугу. Наша была очень приятной женщиной, безмерно нас обожавшей. Воистину немцы — очень славный народ.

Франкфурт — один из наиболее пострадавших во время войны немецких городов. Руины тянутся на много километров вдоль дорог. Впрочем, новые здания возвышались тут и там.

Несмотря на то, что я была единственной иностранкой в этом американском поселении, мои новые знакомые — офицеры высокого ранга — постоянно приглашали меня в гости и относились ко мне с большим уважением и почтением. Каждый из офицеров должен быть служить в Германии ровно два года. Но судьба моего зятя решилась значительно быстрее. Вскоре вновь настало время переезда к месту его нового назначения — в Нью-Йорк.

Однако на этот раз я отказалась ехать тотчас же, так как в Париже возникла пара безотлагательных дел. К тому же внезапно появилась возможность моего возвращения в Стамбул.

В радостно-горестном предвкушении воссоединения с когда-то невольно покинутой Родиной я попрощалась с дочерью и зятем и отправилась в Париж, а затем меня ждал Стамбул. Там, в далекой Турции, ждали меня могилы родных и близких — отцов и дедов.

Из Парижа я направилась в Бейрут, где жила моя старшая сестра, строго-настрого наказавшая мне навестить ее прежде, чем я вернусь на Родину.

Ранним утром, когда мой самолет прибывал в Бейрут, все мои друзья и родственники выехали мне навстречу. Мы сразу же направились к моей сестре. С той минуты души наши наполнились радостью: мы бесконечно говорили и смеялись.

Сестра собственными руками приготовила мне богатое угощение. Спустя долгие годы, проведенные на чужбине, я наконец-то ела деликатесы нашей домашней кухни в кругу своей семьи. Я не могу назвать себя большим гурманом, однако эту еду я поглощала с огромным удовольствием.

Мы гуляли каждый день: ездили в Библос (Джебель), смотрели на изумрудные воды Средиземного моря, опоясанные кедровыми лесами, и все здесь казалось гораздо менее чужим, нежели в далекой и холодной Европе. Эти земли когда-то принадлежали моему отцу.

Я провела в гостях у сестры целый месяц. Гуляла, ходила по магазинам и ни о чем не тосковала. Порой я наталкивалась на нелицеприятные зрелища и тут же отворачивалась. К примеру, одной из отвратительных привычек ливанцев было то, что они позволяли цирюльникам выдирать себе зубы прямо на улицах на глазах у прохожих.

За день до моего отъезда сестра устроила прощальный обед, а уже на следующее утро все родственники проводили меня до аэропорта и посадили в самолет.

Через три часа пути наш самолет приблизился к Стамбулу. Стоило мне увидеть голубые воды Босфора, как глаза мои наполнились слезами радости, и долгая тоска по Родине отступила. С высоты я видела город. Видела его великолепные дворцы. Но единственное, что засело у меня в голове, — было желание разглядеть с высоты птичьего полета наше гнездышко в Нишанташи, и я тщетно пыталась отыскать глазами его и приметное здание полицейского участка напротив, среди множества пестрых зданий по берегам.

В аэропорту меня встретила лишь пара близких друзей. И отчего-то тут ко мне пришли мысли о дочери: рожденная членом султанской семьи, волею рока она жила вдали от Родины. Теперь, став замужней женщиной, она сама определяла свою судьбу. Я считала важным донести до нее, что, несмотря на ее высокое происхождение, она не должна быть высокомерной гордячкой, но и не должна пасовать перед препятствиями, которые может воздвигнуть судьба на ее пути. Принять их как должное и перешагнуть через них — вот для чего нужны силы. Я многим пожертвовала и приложила немало усилий, чтобы она могла жить и учиться как обыкновенный, окруженный заботой ребенок. Я постоянно напоминала Санийе о грехе меркантилизма, о том, как необходимо человеку довольствоваться малым, заработанным честным трудом, и о том, что трудности никогда не закончатся, из них состоит жизнь, а возможно, будут лишь увеличиваться, и еще о том, что, как только она почувствует себя безмятежно счастливой, прошлое может неожиданно нанести удар исподтишка. Я на своем опыте знала, что только тот, кто доволен жизнью, всегда счастлив и богат, и мне безмерно хотелось, чтобы моя дочь знала об этом тоже.

Я растила Санийе в любви к Аллаху и верила в силу ислама, способного пустить корни глубоко в недра человеческой души. И считала, что самым важным, что я вложила в ее сердце, были страх перед Ним и вера в Него.

Моя дочь рано осознала, что только вера способна противостоять основным причинам несчастий — беспричинной боязни, зависти, лжи и лицемерию, и я испытывала чувство гордости, понимая, что это является моей заслугой. Когда я, бывало, рассказывала Санийе о своей жизни, о ее светлых и темных минутах, то непременно приводила в пример поучительные истории, которые могли быть для нее полезными.

Одной из наивысших благодатей, дарованных Творцом, является возможность оказать помощь ближнему. Нужно всегда помогать тем, кто в этом нуждается, ободрять их, вселять в них храбрость. Бесчувственные люди лишены подобного блага. И здесь мне бы хотелось поделиться притчей, приписанной знаменитому халифу Гаруну ар Рашиду.

Однажды Гарун ар-Рашид отправился на прогулку в компании своего визиря и служки. Вдруг, откуда ни возьмись, перед ними появился вооруженный человек и потребовал отдать ему все имевшиеся с собой у гуляющих деньги. Гарун ар-Рашид послушно вынул из кармана несколько золотых, сказав при этом, что больше у него с собой ничего нет. Вор, забрав монеты, поспешил удалиться, однако халиф последовал за ним. Он увидел, как вор сперва зашел в пекарню, купил хлеба, а затем отправился домой и, усадив напротив себя жену и детей, сказал: «Держите. Это — хлеб, добытый мной с большим трудом и риском для себя. Знайте, вы будете сыты этим хлебом, однако вскоре меня задержат жандармы, а суд без промедления повесит. Все это я сделал только ради вас».

На следующий день халиф постучался в двери комнаты бедняка. Расспросив хозяина дома, Гарун ар-Рашид узнал, что вор — всего лишь нищий портной. Стоило дверям открыться, как бедный человек, увидев перед собой того, кого он недавно ограбил, бросился халифу в ноги. На что тот ответил: «Не пугайся, я пришел не за тем, чтобы упрятать тебя за решетку. Я знаю, что ты портной. Так вот тебе тридцать золотых. Используй эти деньги с умом: работай, корми жену и детей! Но если же я услышу, что ты пустил эти деньги на ветер, то уничтожу тебя. Помни это».

Как мы видим из этой притчи, прощение и умение прощать, будучи прекрасными, возвышенными чувствами, облагораживают человеческую душу. Некоторые люди, чтобы разжиться деньгами, не пренебрегают лицемерием. Имея недругов — не стремятся с ними примириться, но и с каким-то особым удовольствием бросают в адрес своих врагов ядовитые слова. Гнев и нетерпение никогда не помогают разрешить спор, а наоборот — усиливают и раздувают его.

Главная задача любого человека — учиться, приумножать знания. Не нужно тратить время на бесполезные занятия. К примеру, изучение иностранных языков откроет новые миры. Жизнь бесконечно прекрасна, и ее возможностями нужно пользоваться с умом.

На этом главная часть моего рассказа заканчивается. Надеюсь, я сумела передать и сохранить для потомков все то прекрасное и все то горькое, что осталось от моей жизни и от моей великой Родины…