Марк Мидлер. Повесть о фехтовальщике - Александр Мидлер Страница 25

Вернусь к личной жизни Марка.

В двадцать пять лет Марк женился на участнице ансамбля «Березка» Людмиле Поляковой. К этому времени, к Олимпийским играм в Мельбурне, он полностью сложился как профессиональный спортсмен. Я не заметил, чтобы его тяготила необходимость на много месяцев покидать дом.

Как профессионалы выносят спортивные сборы, которые забирают 80 процентов года? Хорошо, если в субботу-воскресенье можно съездить домой. А если сбор в другом конце страны, как это нередко бывает?

Поскольку у Марка с детства был острый дефицит в домашнем тепле, брат, как он мне однажды сказал, переживал на сборах «синдром капитана дальнего плавания».

Письмо от 21 августа 1964 года:

«Белоснеженька, тут невмоготу. Как в тюрьме… Сюда приехал Дод. Сказал, что был у нас и видел тебя. Мне стало как-то легче. Вроде бы и я побывал дома. Надо терпеть… Ты ведь у меня герой. А герои не плачут. Потерпи. Ведь ты жена спортсмена. Раз тебе так крупно не повезло, будь мужественна. Твой Марковка».

Еще письмо:

«Люсенька, я не достиг мудрости такого уровня, чтобы получать удовольствие от жизни на сборе. Здесь по две-три двухчасовые тренировки в день. В перерывах поесть и упасть на койку. После работы в свободное время делать нечего. Одно спасение – свободного времени мало. У входа в барак, иначе наше жилье не назовешь, стоит стол. Тут мы режемся в домино. Это наши «развлечения».

Цахкадзор – живописная долина на высоте 1800 метров в Цахкунийских горах Армении. Записка со сбора:

«Люся, здесь плохо без тебя».

Со сбора во Львове:

«Гнусно и тоскливо. Но уехать не смогу. Прикидка. Если выступлю хорошо, сразу приеду. Если плохо, вынужден буду остаться, чтобы отстаивать свою кандидатуру в сборную команду страны на Кубок Европы, состоится с 17 по 21 марта в Париже. Любящий тебя Марковка».

На турнирах, как только бои оставались позади, к нему возвращается мучительная тоска по дому.

20 октября 1964 года, в разгар токийской Олимпиады, он пишет жене:

«Стал чемпионом Олимпийских игр – выполнил твое задание… Победить на этот раз было очень трудно. Думаю о тебе. Постоянно».

22 октября 1964 года. Токио. Олимпиада подходит к концу: рапиристы во главе с Марком вновь получили золотые награды.

«В делегации настроение паршивое, так как по большинству видов спорта наши сильно проигрывают в общем зачете американцам. Но мы-то, рапиристы, свое дело сделали… Дни тянутся необыкновенно долго. Скучно, скучно, скучно. Скорее бы домой. Вы мне оба – ты и сын – снились этой ночью… Так не хотел просыпаться!.. Так хотел покатать тебя и сына на спине!»

Я присутствовал при случае, который, как узнал позже, подтолкнул красавицу Людмилу к окончательному решению стать женой Марка Мидлера.

Брат тогда только что получил квартиру за свои успехи на международных турнирах и доживал в нашей коммуналке последние месяцы. Однажды ночью брат появился дома весь в крови. В свете ночной лампочки я увидел, что его лицо буквально располосовано кровавыми дорожками. Оказывается, когда он вышел с Людмилой из ресторана, на Трубной улице на него напали трое парней. Один попытался сорвать медаль, другой схватил Марка за руки, а третий со спины прорыл на лице Марка ногтями кровавые полосы.

Следующая сцена той же трагикомедии произошла на следующий день. Люся приехала навестить пострадавшего. У нас были пятеро непрошеных посетителей. Двое плохо двигались, у третьего правый глаз был, по-моему, близок к тому, чтобы вытечь. И двое родителей: мать и отец – пожилые люди с усталыми рабочими лицами.

Разговор о ночной драке.

Каждому лет по двадцать. Двое здоровяки, Паша и Антон. Третий, по прозвищу Свист, пожиже.

Марк и Люся сели на кровать в углу комнаты, гости – на табуретки. Что до меня, то я люблю во время серьезных разговоров постоять.

– Ну, расскажите, Паша, что было вчера ночью, почему сейчас явились?

Паша с трудом шевелил языком:

– Мы за-интере-сова-лись (слово «заинтересовались» он разделил на четыре части и произнес в четыре приема) вашей медалью. Немного поспорили с ребятами, кто наденет… вашу золотую… Мы извиняемся…

– Не годится, – сказал Марк, – я прошу, скажите настоящую причину, по которой вы на меня наехали!.. А вас, я тогда услышал, зовут Антон, – обратился брат к другому посетителю, который в этот момент поднес руку к распухшему левому уху и остановил кисть в воздухе, вероятно, вспомнив, что касаться открытой раны для себя хуже.

– Мы вышли из «Узбекистана», – глухо, как из бочки, сказал Антон, – и вы вышли с девушкой…

– При чем тут моя медаль? – перебил Марк.

– Вот я и говорю, – вмешался Паша, – на пиджаке у вас была эта штука… Свист говорит: почему у него, то есть, извините, у вас медаль? Мол, зачем она вам! Пофартит перед своей этой? Давай посмотрим, что за медаль! Ну, вот, мы подошли. А дальше вы знаете.

– А дальше, – сказал Марк, – вы толкнули девушку и втроем схватились за меня: двое с боков и один – сзади.

– Не совсем, – вяло пробубнил Антон.

– Ты вынул нож, – перебил Марк, – и (нашел, кому угрожать холодным оружием!) сказал: «Давай медаль».

– Правый в висок, левый в печень, – констатировал Свист, потирая область виска. – Вы что, боксер?

– А вы думали, что я мать-героиня?

– На медали человек с рапирой, – вмешался я и пояснил: – Штука, с помощью которой в прошлом люди защищали свою честь.

– Честь? – недоуменно переспросил папаша.

– Ну, и что произошло дальше? – продолжил допрос Марк.

Гости молчали.

– Я напомню, – сказал брат. – Ты, – обратился он к Антону, неожиданно перейдя на «ты», – со спины сзади полосовал мне ногтями лицо. Вот этот, – брат покосился на Свиста, – похоже, у меня удачно получилось – сразу лег, а вот этот, – кивнул на Пашу, – взял бы удобней нож. А то держал, фраер, как сигарету.

– Зачем же ломать руку, да еще ногой по яйцам? – простонал Антон, потирая причинное место. – Удар ниже пояса!

– У чемпиона страны отобрать медаль? – сказал я. – Даже у чемпионки по фигурному плаванию или по стоклеточным шашкам так запросто медаль не отобрать. Шибко драться будут. А фехтовальщиков вообще лучше не трогать! У них реакция быстрая. Очень быстрая!