История военно-монашеских орденов Европы - Вольфганг Акунов Страница 24

Сам же рыжебородый, сероглазый, голубоглазый или зеленоглазый (тюркско-монгольское слово «кок», или «кёк», означает все три цвета) Чингисхан, ведший свое происхождение от красавицы Алангоо (или Алан Гоа, что означает «Прекрасная Аланка» – следовательно, его прародительница принадлежала к иранской народности алан, или асов) и от божественного «Солнечного Луча» в облике светлорусого белокожего юноши, оплодотворившего его прародительницу через дымоход ее юрты (налицо своего рода параллель с христианским представлением о Непорочном Зачатии), именовал незримое верховное божество, которому поклонялся, «Вечным Голубым (Синим) Небом (Кок Тенгри)».

Монголы считали голубизну глаз и русые (рыжеватые) волосы членов рода Борджигин следствием происхождения от «Солнечного Луча». Об отличии внешности Борджигинов от прочих кочевников китайский летописец Чжао Хун писал: «Татары не очень высоки ростом… Лица у них широкие, скулы большие… Борода редкая. Темуджин (Чингисхан. – В.А.) – высокого роста и величественного сложения, с обширным лбом и длинной бородой… Этим он отличается от других». Как и у других Борджигинов, глаза у Чингисхана были «сине-зеленые или темно-синие… зрачок окружен бурым ободком». Короче, внешность у «рыжебородого тигра» была, судя по описаниям современников, самая что ни на есть «нордическая». А если учесть, что Чингисхан носил золотой перстень со свастикой (подаренный через семь веков, в 1921 г., ургинским Богдо-Ламой освободителю Монголии от китайской оккупации русскому генералу барону Р.Ф. фон Унгерн-Штернбергу), то… выводы можно сделать самые далеко идущие. Не случайно Адольф Гитлер как-то заметил, что «Чингисхан, несомненно, был арийцем, иначе он не был бы таким победоносным»! Но это так, к слову…

Монголы не были религиозными фанатиками, и их третий Великий хан Менгу, или Мункэ (1251–1259 гг.), с одинаковой терпимостью и благосклонностью принимал участие в христианских, буддийских и магометанских празднествах. С христианством монголы впервые познакомились через секту несториан, распространившихся через Персию по всей Азии и проникших таким образом и в великое монгольское содружество народов.

Христианство несторианского толка не позднее начала XIII в. уже пользовалось широчайшим распространением, по крайней мере среди двух монгольских народностей – караитов (на востоке Центральной Азии) и найманов (в ее западной части). Временами влияние несториан, активно использовавших в своей символике уширенные кресты со свастикой в перекрестье, предвосхищающие форму будущих Железных и Рыцарских крестов гитлеровского Третьего рейха (что при желании может побудить пытливых исследователей к еще более далеко идущим выводам, чем история с передачей свастичного перстня Темуджина барону Унгерну), становилось настолько значительным, что проникало даже в правящее великоханское семейство, определявшее все и вся в Великомонгольской империи потомков Чингисхана. Так, христианкой несторианского толка была сноха самого Чингисхана, Сорхахтани-беги – старшая и самая влиятельная жена Тулуя (Тули), любимого четвертого сына Чингисхана, мать будущих монгольских Великих ханов – Менгу (Мункэ) и Хубилая (Кубилая), из уважения к матери также доброжелательно относившихся к христианам.

Несторианами именовались последователи особого восточно-христианского вероучения, основанного константинопольским патриархом Несторием (умершим в 450 г.), отлученным от православной Церкви за ересь на III Вселенском Эфесском соборе 431 г. По учению ересиарха Нестория, «во Христе следовало разделять человеческую и Божественную природу», ибо он считал Иисуса «лишь человеком, ставшим Богом»; вследствие этого Несторий дерзал отказывать Пресвятой Деве Марии в наименовании Богородицы, именуя ее лишь Христородицей. В настоящее время последователями несторианского вероучения, некогда весьма широко распространенного, являются малочисленные сирийцы-айсоры, безо всяких оснований считающие себя потомками древних ассирийцев, являющиеся в действительности потомками древних арамеев и проживающие главным образом в Северном Ираке.

На Западе сразу же осознали значение монголо-татарского фактора для развития событий в тогдашнем мире. Римские папы пытались через миссионеров оказывать влияние на завоевателей мира. Но и светские христианские государи стремились путем заключения союза с татаро-монголами против исламских государств добиться облегчения положения Святой земли, которую все еще надеялись отвоевать у сарацин. Поэтому и папа римский Иннокентий IV, и святой король Людовик IX Французский, начиная с 1245 г., несколько раз пытались через миссионеров из монашеских орденов доминиканцев и францисканцев-миноритов установить контакты с повелителем монголов. При этом послы, помимо дипломатических и религиозных поручений, естественно, получали и специальные задания в области разведки.

Почему же западные крестоносцы, короли и папы связывали с пришельцами из далекой Центральной Азии надежды на возможность сокрушить в союзе с ними мусульман?

Поводом к этим (как вскоре оказалось, тщетным) надеждам послужило событие, происшедшее в Средней Азии еще в середине XII в. В 1141 г. войска среднеазиатского мусульманского правителя, турка-сельджука султана Санджара (вошедшего в историю под именем «последнего Великого Сельджука») были разгромлены севернее Самарканда каракитаями (именуемыми также каракиданями, или просто киданями).

Каракитаи, выходцы из Южной Маньчжурии, родственные по языку современным тунгусам (эвенкам), еще в VIII–X вв. основали в Восточной Азии обширное государство, именовавшееся в китайских летописях империей Ляо или Великим Ляо, которое подчинило себе к концу Х в. всю Маньчжурию, Северный и Центральный Китай до реки Янцзы и монгольские степи Центральной Азии. В начале XII в. империя Ляо была разгромлена китайцами, вступившими для этого в союз с чжурчжэнями, другой народностью тунгусско-маньчжурского корня. Вытесненные китайцами и чжурчжэнями из Восточной Азии и Монголии, каракитаи захватили территорию между Монгольским Алтаем и хребтом Алтын-Таг, проникли через горные проходы в Центральный и Западный Тянь-Шань, в прибалхашские степи, в бассейн Сыр-Дарьи и, разгромив, как говорилось выше, в 1141 г. мусульманские войска «последнего Великого Сельджука», раздвинули свои владения до Аму-Дарьи. Так к середине XII в. в Средней Азии и на западе Центральной Азии возникло огромное каракитайское государство Каракидань во главе с «гурханами», слухи о котором распространились по всей Азии.

Каракитаи не были мусульманами. В то же время не существует никаких достоверных доказательств того, что они были христианами, или что среди них имелись более-менее многочисленные или влиятельные группы христиан, или что хотя бы один их киданьских правителей-гурханов в середине XII в. принял христианство. Во всяком случае Елю-Чуцай, потомок киданьской династии Великого Ляо, знаменитый «премьер-министр» Чингисхана, судя по описаниям, был полностью китаизированным конфуцианцем. Но западноазиатские христиане смешивали каракитаев с караитами (кераитами) – монгольским племенем, чьи правители за несколько десятков лет до победы каракитаев над сельджуками под Самаркандом действительно приняли христианство несторианского толка. Сходство между ними и соответственно путаница усугублялись еще и тем, что христиане-караиты в XIII в. покорили каракитаев и основали на каракитайской территории свое собственное государство, в свою очередь покоренное Чингисханом.