Четыре королевы - Нэнси Голдстоун Страница 23

Приобретение графства Лестер только разожгло аппетит Симона де Монфора. Следующим пунктом его жизненной программы значилась выгодная женитьба, и Симон принялся оглядываться в поисках зажиточной жены. Будучи де Монфором, он не видел причин, почему бы не метить высоко. Он подкатился было к Маю, вдове графа Булонского, но был отвергнут, после чего стал искать руки Жанны, графини Фландрской.

Фландрия ^[46], расположенная на побережье севернее Понтьё, была одной из тех стратегических точек, за которыми Бланка Кастильская внимательно следила. Граф умер в 1233 году, оставив графство во владении вдовы Жанны. Жанне было тридцать с небольшим, она была богата и падка на мужское внимание. К началу 1237 года Симон уже основательно продвинулся к цели.

Неясно, как об этом узнала Бланка. У нее, конечно, имелись свои осведомители, однако возможно, что о намерениях Симона де Монфора ее известил Гильом Савойский. Он наверняка беспокоился, как бы этот барон Генриха не стал слишком силен. А может, он учуял, что открывается новое направление для деятельности. Гильом любил играть на обе стороны, держаться середины ему было противно.

Брак между Жанной Фландрской и Симоном де Монфором Бланка считала недопустимым. Симон служил Генриху III и вполне мог использовать положение графа Фландрского, чтобы помочь англичанам напасть на Нормандию. У Генриха III, возможно, и не хватало воинственных наклонностей, зато у Симона де Монфора по этой части был явный перебор. Снабдите этого человека ресурсами Фландрии, и королевство Франция потеряет не только Нормандию. Бланка оказала давление на возможную невесту. Если она выйдет за Симона, пусть рассчитывает на враждебность Белой Королевы, а может, и на вторжение. Жанна призадумалась.

И все же единственный способ полностью обезопасить Жанну заключался в том, чтобы предложить ей привлекательную альтернативу графу Лестеру — кого-то, кому Бланка Кастильская могла доверять, кто сам держался бы подальше от сферы влияния Англии, кто был бы связан долгом благодарности французской короне. Подыскать кандидатуру было не слишком трудно, так как стать графом Фландрским значило сделаться весьма богатым. Белая Королева осмотрелась и остановила выбор на Томасе Савойском, младшем брате Гильома и дяде Маргариты и Элеоноры.

К этому времени Гильом, видимо, уже подключился к делу. Томас, прежде исполнявший должность прево (prevot) Баланса (второстепенный пост в епархии Гильома), ушел с поста за год до того. Возможно, к этому решению его подтолкнуло замужество обеих племянниц. Он был один из тех младших сыновей, которых отцы заставляли поступить на службу Церкви, и чувствовал себя там неуютно. Томасу еще не исполнилось сорока, он был в самом соку. Почему бы дяде королев Франции и Англии не жениться, и притом удачно? Томас был дружен с Гильомом, он вполне мог обсуждать эту возможность со старшим братом и попросить о помощи.

Мотивы действий Бланки Кастильской были намного сложнее. Томас был в нужном возрасте и обладал достаточным обаянием, чтобы стать подходящей партией для Жанны. Хотя он должен был унаследовать Савойю по смерти старшего брата, пока у него не было никакой собственности. Этот фактор также говорил в его пользу, поскольку он должен был признать великодушие Бланки, позволившей заключить такой брак, и испытать благодарность. Но Бланка всегда продумывала ситуацию более широко. Возвышение Гильома в Англии могло не понравиться ей. Она не могла позволить Савойе просто так перейти на английскую сторону. Дать Томасу Савойскому графство Фландрское значило гарантировать его верность и внести раздор в семейство, тем самым ограничив влияние Генриха III.

Ирония заключается в том, что Гильом мог сам предложить этот вариант по церковным каналам, чтобы заслужить благодарность французов. К осени 1237 года, когда состоялась свадьба Томаса и Жанны, Гильом уже хорошо изучил короля Англии. Он мог задуматься, стоит ли прочно связываться с таким монархом, как Генрих — нерешительным и явно лишенным лидерских качеств.

Но устройство личной жизни младшего брата было лишь первым этапом более тонкой и сложной интриги, сконструированной епископом Валанским. Брак Томаса Савойского и Жанны Фландрской должен был вызвать гнев у Симона де Монфора, ведь из-за этой ловкой двойной игры граф Лестер лишился чрезвычайно ценных приобретений. Такие люди, как Симон, поняв, что их перехитрили, обычно сильно сердятся; к тому же Симон должен был, несомненно, заподозрить, что Гильом приложил к этому свою руку. Он мог причинить Гильому — да и Генриху — большие неприятности. Тем не менее он не сделал ничего.

Он не сделал ничего, потому что в сценарии имелся второй акт, и его главной героиней была сестра короля, Элеонора Маршал.

К 1237 году всем стало ясно, что Элеонора Маршал влюблена в Симона де Монфора. Предвидеть такой оборот событий было нетрудно. Молодцы наподобие Симона, которые способны единственно в силу личного магнетизма уговорить старого, закаленного человека добровольно расстаться с немалой частью своего достояния, как правило, не затрачивают много усилий на то, чтобы соблазнить живущих в одиночестве молодых женщин, даже (или особенно) если они дали обет безбрачия. Элеонора Маршал виделась с Симоном де Монфором регулярно после того, как он принес оммаж ее брату в 1231 году. Она встречала его при дворе, на Рождество и на все обычные праздники. Против такого напора ее прежняя преданность Церкви устоять не могла и стала трещать по швам. Возможно, именно эта опасность заставила ее укрыться в уединенном замке.

Симон горел и жаждал. Сестра короля была не беднее Жанны, и притом более высокого рода. Женитьба на Элеоноре Маршал была более чем удовлетворительной альтернативой графине Фландрской.

Сложность заключалась в том, что в обычных условиях такая Элеонора Маршал была бы недостижима для некоего Симона де Монфора. Помимо всем известного обета безбрачия, она была королевской крови, а Симон — нет. Ее дети могли бы претендовать на трон Англии, и потому она являлась как бы собственностью королевства. Если она вообще когда-нибудь собралась бы снова замуж, это должно было послужить на пользу английских интересов, дома или за рубежом. Генрих мог использовать ее для заключения какого-нибудь важного союза, как он поступил с ее старшей сестрой Изабеллой, сделав ее императрицей. Брак Элеоноры должен был стать предметом обсуждения в королевском совете. Брат не стал бы обещать ее даже другому королю, не выяснив сперва мнения своих баронов на этот счет. Чтобы добиться согласия знати на первый брак Элеоноры, потребовались годы — а ведь речь шла о вдове Уильяма Маршала II, сына самого уважаемого человека в Англии.