Бой под Талуканом - Николай Прокудин Страница 23

– Что случилось? – спросил Острогин.

– Гитарист перепил и перегрелся. Сегодня уже второй, – ухмыльнулся фельдшер, ставя укол.

– На носилки и в медпункт, – распорядился штабной начальник, и два солдата, согнувшись под тяжестью стонавшего музыканта, с трудом вывалились из помещения.

– Мужики, заберите еще одного из парилки, а то на этом потери не прекратятся, – гаркнул Бодунов, выглядывая из клубов пара.

– Да нет, нашего Леонарда паром и водкой не сломить, только бабами, а их тут нет. Пусть отдыхает, – опроверг опасения Бодунова какой-то бородатый артист, продолжая пить водку прямо из горлышка бутылки, потому что стаканы были забиты окурками.

– Ну, парни, надолго вас тут не хватит, – усмехнулся Грымов. – Водка и коньяк льются рекой!

– Еще бы, тут так хорошо после Союза. Ни дефицита, ни очередей. Попросили ящик водки, коробку коньяка и упаковку пива – пожалуйста. Еще ящик водки – пожалуйста. Хоть не уезжай домой. У нас месяц этой командировки. Красота! Вы не представляете, как дома со спиртным плохо. А тут прямо рай, – и бородатый очкарик сделал еще огромный глоток.

– Концерт-то будет завтра? – поинтересовался Ветишин.

– Ой, не знаю, мы сегодня резко стартовали. Постараемся. – Длинноволосый задумчиво посмотрел на нас и одним махом опустошил банку пива. – Хо-ро-шо!

Везет же людям. Халява без ограничений! Интересно, за чей счет этот «коммунизм»?

* * *

Концерт, конечно, не состоялся: сорвался по «техническим причинам». Пришлось обходиться цветным телевизором в комнате отдыха, где время от времени мы могли посмотреть пару часиков какое-нибудь кино или праздничный концерт, как сегодня. Какой-то патлатый гитарист носился по сцене и орал: «Хэй-гей, Спартак!» Мужик на экране пытался «косить» под совсем юного фаната-болельщика, но безуспешно.

Как-то наша дружная компания зарулила к просмотру новостей. В центре комнаты сидела женщина, солистка нахлебавшегося «огненной воды» ансамбля, а в углу – небритый мужчина средних лет, оба они откровенно скучали. Острогин толкнул меня в бок:

– Ник, ты как замполит должен заботиться об отдыхе. Спроси, будет концерт или нет?

– Вот всегда ты меня на мины толкаешь! – И я смущенно обратился к артисту – Товарищ, тут вот пехота из Кабула приехала штаб охранять, а на концерт опоздали, еще одно выступление будет? Герой апрельской революции старший лейтенант Острогин, жутко любит поплясать и попеть. Без этого он буквально болеет.

Я тотчас же получил еще один более сильный толчок локтем под ребра.

– Ох, больно же, гад! Серж любит «Самоцветных», известная группа, с ними ведь сам Дин Рид пел!

– Ну вы, молодой человек, и сказали – Дин Рид! Тоже мне, знаменитость! Вот если бы они с Бобом Диланом спели – это да, а то подумаешь, этот безголосый янки.

– Слушай, а ты сам-то кто будешь? Певец, что ли? – поинтересовался Грымов. – Мне американец этот очень нравится.

Мы с интересом и сомнением рассматривали помятого и потрепанного критикана. Серый засаленный свитер, потрепанные джинсы, жирные волосы с легкой проседью из перхоти.

– Я? – удивленно поднял брови субъект. – Я – Валежик!

Все переглянулись и пожали плечами. Не слышали.

– Вы что, не знаете меня? – искренне удивился артист.

– Нет, – выдохнул я. – А что за песни поешь?

Певица, слушавшая наш разговор, смотрела на нас как на дикарей широко открытыми удивленными глазами.

– Ну, ребята, вы даете! Ну, вот про «Гнома-лилипута», про э… про гадалку: «двести лет нагадала, нагадай счастья хоть на год».

– А-а-а-а! Дружище, конечно, знаю, так я ведь под твои песни на выпуске скакал! – радостно заорал я, узнав артиста. – Слушай, а не ты вчера про «Спартак» пел в Москве?

– Я, но не вчера, а два месяца назад шла запись.

– Как запись? – удивился Ветишин. – Мы же видели полный зал народу, прямая трансляция.

Артисты рассмеялись над нашей «серостью»!

– Нет, ребята, это снималось целый месяц, артисты – отдельно, зал – отдельно. В общем, все готовится заранее, довольно сложный и длительный процесс.

– У-у, а мы-то смотрим, что ты сильно постарел с того времени, – произнес я.

– Ну это просто я без грима и прически, на мне нет концертного костюма, – смущенно вымолвил Валежик. —

Я просто удивляюсь, что вы не слышали мою фамилию. Я понимаю: кассеты сильно искажают песни. Мой голос, конечно, на них хриплый, но не на столько же! Что, и фамилию ни разу не слышали?

– Нет! Название группы знаем, песни слышали, а фамилию… нет, не знакома, – смущенно признался Ветишин.

– А кто из известных музыкантов был у вас на гастролях раньше?

– Были Леонтьев, «Крымские девчата», Кобзон.

– Кобзон! Ха! Известный музыкант.

– У нас говорят: «легче остановить бегущего бизона, чем поющего Кобзона», – ухмыльнулся Острогин. – Валера – молодец, нравится, а остальные все – так, ерунда. «Крымские девчата», говорят, очень хороши были, народу по душе пришлись, особенно по ночам отлично резвились.

– Нет, ребята, вы определенно юмористы! Жаль, что у нас нет номера эксцентрического жанра, я бы захватил всех с собой, – сказал Валежик и обратился к девушке – Пойдем, Наташа, повеселим нашу группу смешной историей.

Когда они удалились, я сказал, хмуро оглядывая приятелей:

– Мужики, по-моему, мы выглядим в их глазах полными придурками.

– Никифор, почему мы? В основном говорил ты, – улыбнулся нахально Ветишин. – Получается, ты из нас самый придурковый?

* * *

– Как отмечаем День Победы? – поинтересовался Ветишин. – Замполит будет мероприятия для офицеров организовывать?

– Нет, не будет, денег нет! Только просмотр телепередач. Идем смотреть фильм «Освобождение».

– Ну что ж, пойдем, – вздохнул Острогин, надевая полусапожки. – Каждый год одни и те же фильмы смотрим, может, когда-нибудь и про нас снимут?

– Обязательно, если смогут подобрать актера такого же фотогеничного и обаятельного, как ты, Серж! – произнес я с сарказмом. – Кстати, никогда не задумывался о бессмысленности множества жертв войны? При штурме Рейхстага погибла целая дивизия, а во время взятия Берлина – сотни тысяч наших солдат и офицеров! Зачем? А все потому, что любят у нас подарки Родине и советскому народу делать! Взять город к 1 Мая – и все тут! Подарок сумасшедшему тирану стоил миллионов никогда не родившихся детей и внуков. Надо было окружить Берлин и ждать, пока фашисты сами сдадутся. Они же в блокаде не будут годы сидеть, как ленинградцы. Вокруг одни наши войска, запасы продовольствия минимальны. Через неделю-другую с поднятыми руками сами бы вышли. Американцы были не дураки «зубы ломать» о такую крепость, уступили это право нам Вот маршалы и посылали город штурмовать в последние дни и часы войны, опять любой ценой. Помнишь, Серж, как Жуков в кинофильме по телефону с командиром дивизии разговаривает: «Медленно, медленно двигаетесь!» А куда торопиться-то? За очередным орденом Победы для полководца? На «окопников» всем наплевать. Мы для них «живая сила», «людские ресурсы», «человеческий материал»…