Сталин: операция "Эрмитаж" - Юрий Жуков Страница 23

Организована также и закупка антикварных ценностей, находящихся в руках частных держателей. Уже приглашены 3 специалиста – старых антиквара для этой работы, установлен контакт с представителем Госфонда в Ленинграде, привлечен в качестве постоянного эксперта Тройницкий, и по общему отзыву можно рассчитывать на полный успех.

Наркомторг Сев.зап. обл. на днях пришлет свое предложение законопроекта в отмену существующего сейчас порядка регистрации предметов музейного характера, находящихся в распоряжении частных лиц» [55].

Пространная, весьма любопытная и примечательная по своему содержанию «записка» Печерского поражает своей откровенностью, раскрывает циничный характер автора. И все же какие бы золотые горы ни сулил он руководству, сколь ни были успешными первые берлинские аукционы, сколь бы многообещающими ни грезились следующие, вполне возможно, что все так бы и завершилось единичными продажами. А «записки» Андреевой и Печерского остались бы самыми заурядными чиновничьими бумагами, вскоре забытыми всеми и пылящимися на дальней полке канцелярского шкафа.

Но не из-за этих «записок» торговля обратила свой взор, холодный и равнодушный, на музейные экспонаты как всего лишь на объекты купли-продажи. Сами по себе они не сыграли никакой роли. Все предрешило иное.

Еще за семь месяцев до того, 31 января 1927 года, на очередном заседании Политбюро обсуждали проект бюджета на уже шедший хозяйственный год (он начинался 1 октября), и среди прочих выступлений наркомов выслушали и доклад Микояна о том опаснейшем положении, в котором оказалась советская экономика. Он сообщил, что страна задолжала иностранным фирмам и банкам гигантскую сумму – около 450 миллионов золотых рублей, или 45 миллионов фунтов стерлингов, в основном по краткосрочным кредитам, выплачивать которые предстояло в самое ближайшее время.

Члены Политбюро полностью согласились с предложениями Микояна и поручили ему, точнее – Наркомату внешней и внутренней торговли:

«Разработать, с привлечением соответствующих ведомств, и провести в советском порядке (как постановления Совнаркома СССР. – Ю. Ж.) систему мероприятий для усиления наиболее надежных (имея в виду случаи неурожая), являющихся источником, помимо валютного накопления, обеспечивающим выполнение платежных обязательств. Необходимость проведения этих мероприятий СНКому надлежит учесть при утверждении бюджета на 1926/27 хозяйственный год» [56].

Испрашивая разрешение на задуманные меры, и сам Микоян, и его подчиненные по внешнеторговому ведомству еще не намеревались изыскивать новые статьи экспорта. Они надеялись расплатиться по долгам, свести баланс с минимальным дефицитом, добившись прежде всего увеличения вывоза нефти, леса и получив под будущие поставки новые кредиты. Словом, полагали действовать старым, проверенным временем способом.

Уже летом Нефтесиндикату, входившему в ВСНХ и занимавшемуся продажей нефти и нефтепродуктов за рубежом в тесном сотрудничестве с торгпредствами, удалось заключить весьма выгодное соглашение с американской компанией «Стандарт ойл оф Нью-Йорк». Оно гарантировало советской стороне продажу в течение пяти лет по 100 тысяч тонн мазутного топлива в портах Турции, Суэцкого канала – Порт-Саиде и Суэце, в Коломбо на Цейлоне, в Сингапуре. Одновременно удалось расширить продажу бензина через автомобильные бензоколонки смешанными (но по вложенному капиталу советскими) обществами – «РОЛ» в Великобритании, «Нафтарюсс» во Франции, «Петролеа» в Италии, «Дероп» в Германии. Тогда же были подписаны контракты о поставках советской нефти и нефтепродуктов в Испанию, ряд других стран.

Однако увеличение экспорта нефти в свою очередь привело к росту валютных затрат: росту фрахта за перевозки иностранными (своих пока еще не было) танкерами, большей частью греческими, затрат на трубы для нефтепровода Баку – Батум, купленные у германской фирмы «Вольф», на содержание возросшего количества нефтескладов за рубежом…

На том все успехи, если их можно было так назвать, во внешней торговле и завершились. Не удалось расширить продажу советского леса. Не удалось получить во Франции кредит 120 миллионов золотых рублей, на которые очень рассчитывали. Был полностью исчерпан и германский кредит 300 миллионов.

Между тем индустриализация уже шла полным ходом – достраивались Днепрогэс, Туркестано-Сибирская железная дорога, начинались новые стройки. Все это требовало денег, и не только валюты, но и рублей. Выступая в феврале 1928 года в Берлине на межправительственных переговорах, заместитель председателя Совнаркома СССР Я. Э. Рудзутак следующим образом охарактеризовал экономику своей страны:

«Мы проводим в настоящее время переоборудование всей нашей промышленности на новой технической базе. В первую голову поднимаем мы тяжелую промышленность. В тяжелую промышленность вложили мы почти полностью все полученные за последние годы за границей товарные кредиты, но этим не ограничиваются наши вложения в тяжелую индустрию, потому что на строительные работы и на приобретение некоторого оборудования в СССР приходится тратить в 6 – 7 раз больше, чем на заграничное оборудование…» [57]

К осени 1927 года, с началом очередного хозяйственного года, – работники Внешторга обнаружили, что все их усилия добиться роста поступлений валюты по традиционным статьям экспорта оказались бесплодными или исчерпали себя. Потому и решили они обратить самое серьезное внимание на статью «второстепенные», в том числе и на показавшуюся очень выгодной, многообещающей торговлю за рубежом отечественным антиквариатом.

Поначалу запланировали получить от вывоза произведений искусства, предметов старины 3 миллиона рублей. Именно такую цифру и внесли в проект бюджета. Однако вскоре передумали. [58]