Наполеон. Заговоры и покушения - Сергей Нечаев Страница 23

Пишегрю теперь терять было нечего. Официальные пути возвращения во Францию были ему заказаны, а узурпировавшего власть Наполеона он ненавидел лютой ненавистью. Заговорщики сумели убедить Пишегрю, что и Моро питает враждебные чувства к первому консулу.

Генерал Моро, конечно, был честолюбец, это Пишегрю прекрасно знал, но честолюбец он был крайне нерешительный. Да, он давно ненавидел Наполеона, и именно за Брюмерский переворот, приведший того к власти. С тех самых пор он поставил себя в молчаливую оппозицию новому режиму. Якобинцы считали, что Моро — убежденный республиканец; знавшие же его роялисты были уверены, что он из одной ненависти к первому консулу согласится им помочь. Но как он поступит на самом деле? Это для Пишегрю пока оставалось загадкой.

Всезнающая мадам де Сталь в своих «Мемуарах…» пишет так:

«Моро, человек, наделенный безупречной нравственностью, неоспоримым воинским талантом и умом, в высшей степени справедливым и просвещенным, позволил себе в разговорах жарко порицать первого консула. <…> Для человека благородного весьма естественно выражать свои мнения, не задумываясь о последствиях, однако действия Моро слишком явно занимали первого консула, и потому подобное поведение не могло не погубить генерала. Бонапарту требовался предлог, чтобы арестовать человека, выигравшего столько сражений; предлог отыскался если не в делах, то в речах Моро».

* * *

Полиция исправно делала свою работу и ежедневно доносила первому консулу о том, что успевала узнать. А рассказать было о чем, ведь уже были арестованы и допрошены тайный агент Бурбонов Фош-Борель, а также нескольких шуанов, участвовавших в заговоре. Один из них Буве де Лозье поведал, что Жорж Кадудаль высадился в Бивилле с борта английского корабля капитана Райта в конце августа 1803 года, а встреча Моро, Пишегрю и Кадудаля в Париже все же состоялась 25 января 1804 года.

Этот Буве де Лозье был офицером-роялистом, адъютантом Жоржа Кадудаля и одним из его самых ближайших соратников, отвечавшим за связь с Англией. На первом допросе государственному советнику Реалю не удалось «выбить» из него ничего определенного. Но когда Реаль удалился, тот повесился у себя в камере. Стражники услышали предсмертные хрипы арестованного и вытащили его полуживого из самодельной петли.

Когда Реаль вернулся в тюрьму Тампль, он велел снять с ног шуана обувь и посадить в кресло на колесиках. После этого Буве де Лозье придвинули к пылающему жаром камину. «Я все расскажу! — закричал он, не вытерпев боли. — Пишегрю в Париже! Бога ради, отодвиньте кресло! Кадудаль и Пишегрю встречались с генералом Моро!»

Вот так была получена эта важнейшая информация. Метод не очень гуманный, зато надежный и проверенный веками.

Американский историк Вильям Миллиган Слоон по этому поводу пишет:

«Тайная полиция первого консула не стеснялась прибегать к пытке, чтобы выудить у некоторых из участников показания, которым уже по этому самому нельзя придавать сколько-нибудь серьезного значения».

Измотанный длительным допросом Реаль помчался из тюрьмы во дворец Сен-Клу, где проходил бал, на котором присутствовал Наполеон. Обвитый лентами серпантина, осыпанный блестками и конфетти первый консул оставил танцующих и уединился с Реалем в дальнем кабинете.

— Ну, удалось узнать что-нибудь важное?

— Они встречались с Моро…

— Ну вот видите! Сколько раз я говорил вам, Реаль, что вы не знаете и четверти этого дела…

После этого Наполеон срочно потребовал протокол допроса Буве де Лозье.

В протоколе говорилось о том, что роялисты хотели воспользоваться услугами генерала Моро, что они прибегли для этого к помощи генерала Фредерика де Ляжоле, роялиста по взглядам, служившего в свое время под началом Моро. Тот изложил своему бывшему начальнику разработанный в Лондоне план. 25 января Ляжоле вместе с Пишегрю и Кадудалем ездили на встречу с Моро на Елисейские поля.

— И как только Моро мог позволить втянуть себя в подобную аферу? — удивленно спросил первый консул, возвращая протокол Реалю. — Ведь это единственный человек, который мог причинить мне беспокойство, единственный, кто мог иметь шанс против меня. И так попасться. Все-таки моя звезда не изменяет мне.

Однако дело тут было вовсе не счастливой звезде Наполеона. Истинную причину называет историк Вильям Миллиган Слоон:

«Расставляя свои ловушки неосторожным противникам, правительство Бонапарта не противилось пользоваться всеми средствами, какие только попадались ему под руку».

Поговаривали, например, что тот же Ляжоле, которого профессор Слоон называет «искателем приключений», «сильно скомпрометированным человеком» и просто «шпионом», перед встречей с Моро виделся с самим Фуше и получал от него подробные инструкции. Также, как мы уже знаем, агентом тайной полиции, но уже иного закала, был и Меге де ля Туш, который выдавал себя за противника Наполеона, втирался в доверие к эмигрантам и передавал важную информацию консульскому правительству. При этом он брал деньги и с французских принцев, и с англичан. Это он придумал версию о том, что в Париже действует якобинский комитет, готовящий восстание против первого консула, что этот комитет вступил в контакт с роялистами и избрал своим вождем генерала Моро.

Вообще следует отметить, что Фуше очень внимательно следил за ходом всего этого дела, особенно за действиями Реаля, которого он считал весьма дельным полицейским. Узнавая от своих людей новости, Фуше тут же шел в Тюильри и принимался рассказывать их, вызывая всеобщее восхищение своей осведомленностью. Однажды Наполеон не удержался и спросил:

— Вы все еще работаете в полиции?

— У меня там осталось несколько друзей. Они держат меня в курсе.

Позже, вернувшись к власти, Фуше не забудет людей, помогавших ему в период немилости.

Тот же Вильям Миллиган Слоон, занимавшийся этим вопросом, констатирует:

«Обнародованая переписка свидетельствует, что сам первый консул с величайшим увлечением руководил всей этой интригой».

Когда готовый на все, чтобы показать свою эффективность, Реаль предложил немедленно арестовать генерала Моро, Наполеон остановил его:

— Послушайте, Реаль, Моро — это очень важная фигура. С такими людьми, как он, не следует делать слишком поспешных шагов.

— Но Моро вступил в преступный заговор…

— O, это другое дело: докажите мне, что Кадудаль и Пишегрю в Париже, и я тут же прикажу арестовать Моро.

— Но это можно считать доказанным.

— Только не для меня, — возразил Наполеон. — Послушайте, в этом же очень легко убедиться. У Пишегрю, например, есть брат, который живет в Париже — где, я не знаю, но это уже ваше дело, найдите его, Реаль.

— Будет исполнено, генерал.

— Если его нет дома, это может значить, что Пишегрю в Париже, если же он спокойно живет у себя — значит, его опального брата здесь нет. Осторожно расспросите его, может быть, что-нибудь удастся выяснить.