"Евросоюз" Гитлера - Андрей Васильченко Страница 22

Никак не желавший расставаться с геополитическими иллюзиями Антон Муссерт осенью 1943 года направил Гитлеру очередной меморандум. Этот документ больше напоминал какое-то заклинание человека, старательно не желавшего воспринять реалии действительной жизни: «Полагаю, что идущая от победы к победе Германия употребит свою власть для того, чтобы объединить Европу, а не для того, чтобы порабощать народы, ущемляя их суверенные права». После подобных заявлений в Третьем рейхе решили перейти от слов к делу. Непонятливый коллаборационист был взят под домашний арест. Под конец войны ему было предложено пойти добровольцем в состав вермахта, чем он и воспользовался. 7 мая он был взят в плен в Гааге, а год спустя расстрелян.

Последнюю попытку отстоять свои наивные идеи Антон Муссерт предпринял 1 декабря 1944 года, когда всем было ясно, что Третий рейх проиграл войну. Именно тогда в характерной для него манере Муссерт направил Гитлеру очередной (на этот раз последний в его жизни) меморандум. Документ имел характерное название «Ядро Европы. Военно-экономический союз европейских наций». В частности, в нем говорилось: «Целью формирования ядра Европы является сотрудничество европейских наций в военной и хозяйственной сферах. Указанное сотрудничество может быть налажено только тогда, когда каждая из наций осознает, что объединение является жизненной необходимостью для каждого из европейских народов». И далее: «Союз не может быть навязан народам со стороны Берлина, но, напротив, сами народы должны выйти с этой инициативой к Берлину. Фюреру должно быть предложено сформировать ядро Европы, союз, в котором немецкий народ займет самое достойное место. Так как Нидерланды, вне всякого сомнения, принесут самую большую жертву на алтарь сооружаемого союза, ибо придется отказаться от заокеанских интересов, то было бы вполне логично, чтобы инициатива создания союза исходила именно от голландцев. Церемония создания союза может быть проведена в одном из дворцов Гааги».

Идеи коллаборационистов были услышаны, хотя и после того, как большую часть из них либо повесили, либо расстреляли. Не забыли и про дворцы Гааги. Расположенный в этом голландском городе международный трибунал настойчиво создает видимость правосудия. Хотя большинство из европейских политиков, столь ратующих за «список Магницкого», никак не хотят увидеть, что в Гааге в свое время при странных обстоятельствах погиб глава суверенного государства – Слободан Милошевич. Однако европейским политикам не впервой прибегать к практике двойных стандартов. Этому они научились еще у первых носителей идеи «Европейского союза» – европейских коллаборационистов, а проще говоря, пособников оккупационных властей. Именно они заклинали Третий рейх как «гарант взаимного уважения и взаимопонимания европейских народов»; именно они вынашивали идеи объединенной Европы. Стоит ли удивляться тому, что созданный по макетам национал-социалистов и фашистов «Европейский союз», несмотря на заявляемую либеральность, все чаще и чаще демонстрирует публике склонность к тоталитарным методам решения проблем. Как показывает жизнь, история не учит многих из тех, кто намеревается делать политику. Сторонники евроинтеграции не хотят видеть реалий жизни; они поднимают на флаг некий умозрительный евро-образ, который не имеет ничего общего с действительностью. Пример голландского (собственно, как и всего европейского) коллаборационизма демонстрирует нам редкостную смесь глупости и наивности, за которые потом приходится расплачиваться не только позволившим себе эти негативные качества людям, но и целым народам.

Французский коллаборационизм, ставший фактически именем нарицательным, отнюдь не ограничивался только представителями вишистского правительства. Это понятие распространялось также на известное количество политических партий и группировок, настаивавших на активном сотрудничестве с оккупационными властями. Несмотря на определенные различия в своих идеологических установках, все эти организации были едины в стремлении включить Францию в организм «Новой объединенной Европы». Это была идея-фикс. Ею были одержимы и французские националисты, и французские фашисты, и французские национал-синдикалисты. Их вовсе не смущало, что они призывали к сотрудничеству со страной, которую еще некоторое время назад считали самым страшным и самым заклятым врагом Франции. Собственно, в этом и состояла суть французского коллаборационизма. В особенности была показательна позиция французских фашистов, полагавших себя последними носителями наднациональной идеологии – настолько наднациональной, что они были готовы к союзу с некоторыми из коммунистов. Дистанцируясь от буржуазных националистов и восхищенных французской государственностью правых политиков, они полагали военное поражение своей страны не слишком большой ценой, если бы в итоге оно привело к торжеству универсального европейского фашизма. Опять же многие из французских фашистов, невзирая на многочисленные противоречия, выражали редкостное единство относительно того, что вишистское правительство слишком медленно «налаживало сотрудничество с Берлином». Идеи объединенной Европы проповедовались в «Национально-народном единстве», «Партии французского народа», «Партии францистов», «Социально-революционном движении за национальную революцию». Эти организации пытались играть роль не только во внутренней жизни Франции, но и во внешней политике.

Сразу же оговоримся, что большая часть идеологических представлений французских коллаборационистов оказалась иллюзией. Они заблуждались насчет того, что в Берлине жаждали увидеть французское правительство, представлявшее интересы большинства политических группировок. Немецкие дипломаты получали из Германии тайные приказы любыми силами препятствовать складыванию на французской территории объединенного политического фронта. Гитлер и Риббентроп предпочитали, чтобы Франция раздиралась внутренними политическими конфликтами, а все группировки коллаборационистов находились бы в неизменной борьбе друг с другом. Немецкий посол Отто Абец 19 ноября 1942 года поспешно телеграфировал в Берлин, спеша сообщить о том, что ему удалось уговорить отказаться от политического сотрудничества с другими французскими фашистами лидера «Партии французского народа» Жака Дорио (к слову сказать, некогда бывшего активным коммунистом). В телеграмме, в частности, сообщалось: «Если нам и пришлось согласиться на создание единого политического блока, тем не менее мы должны избегать признания, что политическая инициатива находится в руках у влиятельной группировки Дорио, так как его формальная победа могла бы привести к восстановлению Франции, ее объединению и преобразованию в национал-социалистическом духе».

Приведенная выше цитата с предельной ясностью демонстрирует, что германские политики допускали возникновение на оккупированных территориях идеологически родственных национал-социализму групп только в том случае, если подобное развитие событий не угрожало геополитическому диктату Берлина. Однако французские коллаборационисты наивно полагали, что в рамках «Новой объединенной Европы» их стране удалось бы сохранить свой суверенитет, что никак не входило в планы Третьего рейха. Но тем не менее до поры до времени французов предпочитали держать в неведении. Только этим можно объяснить тот факт, что Жак Дорио 25 мая 1941 года в своем выступлении заявлял о целостности Франции и рамках руководимой Гитлером Европы: «После 1919 года у Европы не могло быть 20 лет спокойствия, так как с Германией обошлись жестоко и несправедливо. В 1941 году Европу могла бы постичь та же самая судьба, если бы Францию оскорбили и поработили».